Наконец, ему удалось освободиться от цепкого захвата тишины. Оборвал цепи, приковавшие к этому месту краткого отдыха. И выскочил из корпуса. Бросил прощальный взор на колонны, башенки и стеклянные стены зимнего сада. Проходя березовую аллею, последний раз вдохнул душистые пары, висящие влажными клубами. Помахал рукой сонным охранникам на проходной. Осталось преодолеть пригорок с редким сосняком и полоску клеверного поля. Взобравшись на вершину холма, он увидел то, от чего сердце сжалось и заныло: желтый угловатый автобус отъехал от остановки и сворачивал на шоссе. Опоздал.
Ну что ж, торопиться теперь не стоит. Он перевел дух и по узенькой тропинке, по мягкому клеверному ковру добрел до остановки. Оказывается, не он один опоздал. Здесь под бетонным козырьком на скамейке сидел коренастый мужчина с сумками. На его вспотевшем загорелом лице таяла досада.
? Когда следующий? ? спросил Иннокентий.
? Теперь через час, ? со вздохом ответил тот.
Вернуться в дом отдыха нельзя. Горничная, принявшая номер, сразу приступила к уборке. Придется ждать здесь. Иннокентий снял очки и тщательно протер платком. С холма шариком скатилась полная женщина и тоже присоединилась к опоздавшим. Затем трусцой прибежали мама с девушкой. Энергично подошел веселый мужчина в мятом летнем костюме, лихо размахивая хрустящим полупустым пакетом.
Они смотрели на часы, вздыхали, ерзали на жестких брусьях скамейки, ворчали и скребли затылки. Наконец веселый подытожил:
? Итак, братья славяне, имеем вынужденный простой. Тогда, может, скинемся? Я сбегаю. Здесь рядом.
? Кто про что, а вшивый про баню, ? отозвалась женщина-шарик.
? Время отдыха нужно проводить с максимальной пользой, ? поднял палец веселый. Потом повернулся к Иннокентию и выпалил:
? Мужчина, на троих будешь?
? О чем вы, собственно?
? По стаканчику винца, чтоб напряжение снять. По-вашему, релаксация.
? В принципе, я не против, если кто третьим, конечно, согласится.
? Я по воскресеньям не пью, ? отозвался загорелый, — завтра на работу.
? Всем на работу. Как сказано, не думай о завтрашнем дне, он сам себя кормит. Сегодня нужно жить полной грудью.
? И это, по-вашему, называется жить? ? встрепенулся загорелый. ? Вы такой житухой всю Россию пропили. А что не пропили, то продали.
? Не надо нам инкриминировать инсинуации, мужчина! ? неожиданно мягко ответил веселый философ. ? Вас послушать, так только трезвенники и работают. А у нас, может, душа тонкая ? она, может, родимая, от скорби горит и жидкого хочет. ? Он оглядел коллектив опоздавших. ? Вот, скажем, вы, мама девушки, и вы, дочка мамина, скажите своему народу, что еще делать, если глаз видит царящее в мире зло, а душа от этого страждет?
? Ну не напиваться же в конце концов, ? мягко ответила мать. ? Есть же какие-то другие достойные вещи!
? А может, лучше мир цветами украсить? ? робко подала голос девушка, зарывшись лицом в букет пионов. ? Я читала, что красота спасет мир.
? Ах, милые наши девчушки, ? всплеснул руками веселый. ? Все вы изволите в миражах витать, да мерцать. Покойника тоже цветами украшают, только он живым не становится. Где смысл?
? Мы без вашего смысла жизнь прожили, и ничего, ? крутанула облупленным носом круглая женщина.
? Так только глупые дуры могут говорить, ? возмутился загорелый. ? Для нас
