? Что ж, в добрый путь. Давай приготовим тебя.
Они молились. Затем несколько часов длилась подробная исповедь. Причастился Вадим в полночь. И вышел из храма.
Отец Паисий стоял на широкой паперти и смотрел, как скрывается в сизых сумерках леса уходящий человек. Его пальцы впились в деревянный брус парапета. В этот миг в нем боролись монах и человек. Один хотел остановить, защитить, не пустить!.. Другой успокаивал: против воли Божией идти нельзя. Все, чему надлежит, ? совершится непременно. Это счастье ? достойно идти на подвиг. Это избранничество. Его губы шептали напутственную молитву.
Великая тишина спустилась на землю. Все замерло.
Вадим мягко ступал по росистой траве, углубляясь в лес. Большая круглая луна вышла из облаков и освещала путь. На душе стояла дивная тишина. Молитва за людей струилась легко и радостно. Имена, десятки имен ? произносились одно за другим. За каждым стоял человек. За каждым ? огромная, полная радостей и скорбей, озарений и заблуждений, улыбок и слез ? безценная жизнь человеческая. Никогда еще эти люди не были так дороги ему, так близки и необходимы. Он принимал их полностью. Такими, какими они были.
«Имею желание разрешиться и быть со Христом, потому что это несравненно лучше», ? прозвучали в душе слова апостола Павла. ? «Ибо для меня жизнь Христос, и смерть ? приобретение». Он шел навстречу освобождению с радостью.
…Удар ножа в спину пронзил его сердце до самого центра.
Из раны хлынула кровь. Острая боль обожгла грудь. Он долго падал. И просил Господа простить своего палача. Сейчас и убийцу он любил, как несмышленое дитя.
Он мягко ударился спиной, потом головой, потом обмякшими ногами и руками. Теплая трава приняла тело в свои добрые объятия. Голова склонилась набок и глаза увидели метнувшуюся черную фигуру. Уши слышали страшный крик несчастного.
Пока сердце продолжало последние сокращения изрезанных мышц. Пока тающее сознание созерцало уплывающую земную жизнь. Пока молитва за людей, данных ему Господом, догорала последними всполохами «помилуй». Пока весь он истощался до дна, до последней капли… Он ждал, вцепившись коченеющими пальцами в теплую земную траву. Терпеливо, с надеждой ожидал ответа.
Ни разу Господь не посрамил его надежд.
И вот прозвучало:
? Прощены.
И только после этого извещения он позволил себе оставить землю. И отпустил траву. И отпустил душу.
На залитую серебристым светом поляну выбежал запыхавшийся монах. Следом за ним появились возбужденные люди, державшие ослепшего лысого мужчину, который со стоном извивался в их крепких руках. Когда люди увидели лежащего в луже крови Вадима, они остановились, как вкопанные. Отныне все остальное стало неважно. Здесь не просто одержимый в приступе обострения в ночь полнолуния убил несчастную свою жертву. На освещенной поляне совершилось нечто великое и чудесное: один из них «отдал душу за други своя». И это поняли все до единого.
Монах встал на колени над бездыханным телом и обнял его.
? Ты дошел, сын мой, брат мой! Ты дошел до Небесного Иерусалима. Ты сумел. Слава Богу!
Монах смотрел высоко в небо. И никто не знал, что он там видел в этот миг. Его руки сжимали драгоценное тело мученика. А кровь пропитывала его подрясник и землю.
Огненная кровь мученика заливала светом ту огромную вселенную, что сумел обнять он любовью ? нынешний новосёл Небесного града. Стать большим
На огромной планете среди множества людей жил маленький человечек. И называли его по-маленькому ? Ваня. Жил, как научили его маленькие родители. Они внушили Ване, что нужно делать все так, чтоб никому не мешать, а стремиться к простоте, покою, не выходя за рамки, предписанные маленькому человечку, «чтобы чего не вышло».
И Ваня так жил. Лишь однажды почувствовал он, как сердцу стала тесной грудная клетка. Мимо проходил высокий и недоступный. Тогда Ваня знал уже, что кроме людей маленьких есть еще и большие. Ему полагалось остерегаться их, поэтому он даже и не стремился приблизиться к их огромному миру. Но этот большой и непостижимый проходил так близко, а сердце запульсировало требовательно и тревожно. Ване на миг представилось, что это также близко, как пыльная земля под ногами, как спертый воздух, которым он
