Бывало, придешь к ней, она за стол посадит, плеснет своего чайку духмяного и давай спрашивать, на что, мол, жалуешься, что болит и где. Выслушает внимательно и шаркает в свою лабораторию. Там шебуршит чего-то, банками гремит, ворчит под нос научные слова. Вынесет, наконец, состав травяной и еще порасскажет, как его настаивать. И правда: попьешь ее чайку после баньки — все боли и разные шелушения сразу вон. И только одна спокойная гармония внутри налаживается…
Так вот, подсел новый жилец-то, поерзал по скамейке, и на меня обратил внимание. Если бы не обратил, то ничего странного тут нету, потому что видимость моя неброская, а сам я первый разговорами людей от мыслей отвлекать не уважаю. Только обратил он, смотрит на мое обличие, улыбается и ножкой так резво подрыгивает – сразу видно, что веселого нрава человек. Я так уважительно поглядел и поздоровался: с добрым денечком, дескать, как здоровьице, мол. Выпростал он ладошку, и пожали мы друг дружке руки на предмет приветствия. Руки у него — чистые по самые по локти, ладные такие, ухоженные, мягкие на ощупь. Сразу видно — начальник, и работать ему приходится смышлением ума, а не рукоприкладством.
Поговорили мы с ним даже очень приятно. Уважительный человек оказался. Поименовался Павлом и предложил выпить за знакомство. Я ему с воздыханием пояснил, что по этому вопросу я не любитель, потому как сильно страдаю через немощь здоровья. И для меня что пить рюмку, что ее грызть, — одна болезненность ощущений во чреве желудка бывает. Хотя, если он не побрезгует, пригублю малость и посижу рядом для создания компании, чтобы ему было с кем поговорить, когда наплыв чувств в нем произойдет по причине эйфории. Усмехнулся Павлуша, да так по-доброму, с понятием существа момента ? и согласился в одночасье.
Повел я его гумнами, чтобы скоротать генеральную линию подхода к магазину, с целью показать, где у нас тут народ повышает свое благосостояние и приобретает предметы сытости. Только по причине начальственности и избытка воспитания не позволяет, оказывается, Павлуше натура обычное наше вино употреблять. Так что из нашего магазина мы вышли пустые, и повел я его в дачный, где приезжие москвичи разные свои привычки выказывают. Очень даже приглянулся Павлику дачный, так уж расхваливал его, что во мне поднялись патриотические токи в сердечной среде. Понабрал он от широты души много разного в обертках с импортными буквами.
Предложил я ему присесть в лесочке на очень даже сказочном месте. Здесь у нас и пеньки разных калибров, и кострище с кирпичиками, вид отсюда из-за кустов да дерев красивый на озерцо открывается. Конечно, место это ему очень приглянулось. Так что когда в нем от действия коньяка и деликатесных закусок пошло размягчение душевных составов, много он мне рассказал о своем бытии.
Уехал он к нам от тещи, чтобы, значит, сохранить ее очень даже нервную систему от потрясений, потому как образ его бытия напряженный и разнообразный. А работает он в милиции, приводя в трепет нарушителей спокойствия. Жена у него оказалась красавица со спокойным нравом, что сообщает их семейному сожительству устойчивость и благоприятное воспитание детишек.
После мы еще раз бегали за приобретением закусок, и еще… Тут ведь иногда как разговоришься, бывает, аппетит все богаче становится. Бегали мы, бегали, пока в его кошельке не обнаружился явный недостаток наличности. Пояснил он, что в настоящее время в отпуске отдыхает и завтра ему на работу, поэтому весь его бюджет успешно закончился.
Подумал он, подумал, пяточкой сандалета ямку в землице выкопал ? и попросил у меня взаймы. Тут надобно пояснить, что живу я без разных излишеств, а платят нам очень даже обычно, то есть всегда хватает. Отчего же мне хорошему человеку да не одолжить? Вынес я ему свою наличность, и снова мы присели о бытии рассуждать. Когда и мое у нас кончилось, то пришлось мне для Павлика просить у Нилыча, но он уже извелся. Тогда пошел я стучать к Лине — она женщина самостоятельная и всегда имеет запасы.
Перед самым посошком говорит мне Павел, что, дескать, завтра он приедет с первого рабочего дня и обязательно вернет мне должок. Я сунулся было успокоить его, что нет, мол, никакой острой потребности, что у меня щей целая кастрюля и сухари всегда в мешочке суконном лежат. Только он ручкой меня остановил и сказал, что его слово – закон для населения, и все. А еще настоятельно советовал быть дома в период восемнадцати, чтобы мы с ним отужинали в честь новоселья.
Так вот мы с ним, досыта наобщавшись, усталые разошлись по комнатам, потому как кусок за кусочком, глоток за глоточком, а пришлось затяжелеть мне нутром. Да, только прилег, стучится Лина про соседа расспросить. Чтобы не раскрыть конспирации — человек все ж таки в структуре — намекнул, что очень уважительный и серьезный наш Павлик, а жена у него — просто основа семьи. Так и ушла Линочка озадаченная, вся в мыслях, думать, к себе, в семью.
Лина, а в полноте своей Капитолина Игнатьевна, считается у нас женщиной крайне самостоятельной и солидной, потому как имеет богатство наружности и нрав чисто генеральский. Однажды и мне от нее по загривку досталось. Прихожу как-то раз с работы и смотрю — замок мой подвержен насилию по причине взлома. Комнатка моя малость очищена от избытков богатства — это у нас бывает, ежели мужичкам не хватает, чтобы, значит, расстаться после общения с покоем в душе. Высматриваю, как бы мне замочек мой поспорее починить.
Только разгибаюсь, чтобы стоймя подумать — как по моей головушке, аккурат сзади, как танк проезжает — а это Линочка с кухни тазик с малиновым вареньем несет в свою комнатку для разлива по баночкам. Не успел я резкость зрения навести, а уж она еще парочку из нашего мужского населения в горизонталку опрокинула. Как вернулась ко мне способность любоваться красотой человеческой, так и рот открыл: богатства ее природные на
