Кристина. ? Его называют первым секс-фильмом в СССР. Там герои всю дорогу лежат в постели и пьют пиво.
? Кому что!.. ? вздохнул Олег.
А Ирэн в тот день была удивительно тихой и чуть грустной. Она прижалась ко мне плечом, достала из сумочки журнал «Юность» и открыла повесть Анатолия Тоболяка «История одной любви». Поискала нужное место, прошептала: «Так они познакомились» и прочла вслух:
«Из дневника Кротова»
«25 июня 1972 года, в полдень, на оживленном перекрестке Москвы произошло столкновение. В сводках ГАИ оно не значится. Один пешеход, развив недозволенную скорость, налетел на другого пешехода. Яблоки посыпались из авоськи и запрыгали по мостовой, как радужные мячи. Девушка закусила губу. Молодой человек кинулся собирать плоды райского сада. Когда он разогнулся, она уже уходила. Ее плечи были возмущенно расправлены, лопатки под платьем сошлись, как тиски. Черная негритянская нога с силой поддала одно из яблок. Оно запрыгало на середину улицы.
Вся ее фигура источала гнев и презрение. Гнев и презрение. Девушка с облегченной авоськой шагала, не оглядываясь. Я сунул несколько яблок за пазуху, одно обтер и надкусил.
Она вошла в метро...
… Прежде чем шагнуть с движущейся ступеньки, она оглянулась. Как дикая птица, почувствовала взгляд охотника из-за куста. «Хвост» обнаружен. Преследование потеряло тайну.
Теперь мы поднимались. Я плыл на десять ступенек ниже. Ее ноги, как два ослепительных черных луча, били в глаза. Затем ее поглотила телефонная будка. Я прислонился к пустому лотку из-под мороженого. Яблоко в моей руке взлетало.
Итак, телефонный разговор.
Румяным яблоком я выбил по стеклу будки три точки, три тире, три точки. Сигнал SOS. В ответ гневный взгляд карих глаз. Шевелящиеся губы... Розовая мочка уха, прижатая трубкой...
Я выкинул вверх три пальца ? символ автоматного лимита.
Дверца будки распахнулась. Мы стоили лицом к лицу. Я превратился во фруктовое дерево.
? Ваши яблоки,? сказал я и посыпался плодами в ее авоську.
Красный свет ? неприязнь, испуг. Желтый ? раздумье, колебание. Зеленый ? доверие.
Три раза мигнул светофор в ее глазах. И вот уже я держу авоську, как победный трофей преследования. Почему смолк город? Куда пропали прохожие? Их нет; мы ? два космонавта под одним шлемом в безвоздушном пространстве».
? А это очерк главного героя, ? сказала Ирэн тихо и серьезно. Так она говорила, когда прикасалась к чьему-нибудь таланту. ? Он привез его в редакцию из командировки на пастбище. Представляешь, ему лишь семнадцать! Чуть больше, чем тебе, когда ты мне читал свои стихи и рассказы. Послушай, Юра:
«И двинулся аргиш! Вскинули олени головы с раскидистыми ветвями, переступили тонкими под коленом и широкими у копыта ногами, пробуя твердость земли, закатили выпуклые, со слезой глаза, задрожали всей кожей — и пошли... Первые дни авалаканчика, шаткого и податливого на малый порыв ветра, первые дни жизни длинноногого уродца с круглым взором, отражающим весеннее величие земли, протекают в полнейшей беззаботности. Мать кормит его молоком, а человек-пастух следит за его сердцебиением. И уже в эту пору косой надрез на ухе новорожденного определяет его судьбу. Быть ему домашним зверем и служить ему человеку!
Окрепнут его ноги, пойдут в рост бугорки на темени, прикрытые пока светлой шерсткой, заживет порез на ухе. Но уже нельзя ему надеяться на даровое молоко матери. Летом будет он кружить вместе со своими собратьями в мучительном хороводе, подгоняемый оводами и мошкарой, осенью познает сладость первого гриба, зимой обдерет рога в тесных просветах между лиственницами и проверит силу копыт, разбивающих пласты снега вплоть до ягеля... Всем наделила его природа. Только крыльев ему не дано, чтобы летать в небесах на птичий лад».
Она закрыла журнал и опустила его на колени. Перед нами простирались зовущие светлые дали. Занимался голубовато-золотистый закат. Стояла тишина. Даже трамваи прекратили звенящий бег по рельсам. Даже голуби притихли и расселись по траве.
? Это, как полёт в небо! ? говорила она взволнованно. ? Это как пощечина всем нам, ползающим по земле. Это… счастье быть таким возмутительно талантливым.
? Дай почитать, ? сказал я. ? Очпрошу.
? Возьми, конечно. Это я для тебя взяла из библиотеки. Мне этот Кротов моего друга детства Юрочку напомнил.
? Поду-у-у-умаешь, ? пропела Дашенька, ковыряя
