стоял над ним и смотрел в его лицо, продолжая держать немеющими пальцами ненужный мне теперь револьвер.»
? Убил все-таки!
? Вряд ли. Тогда бы и книги не было. Отстань. Не мешай читать.
Света надулась, посопела с минуту, а потом достала вязанье и стала тихонько напевать песенку Юрия Антонова. Я читал взахлеб. Давненько не получал такого удовольствия.
«В те времена, когда это происходило, мне было шестнадцать лет - и, таким образом, это убийство было началом моей самостоятельной жизни, и я даже не уверен в том, что оно не наложило невольного отпечатка на все, что мне было суждено узнать и увидеть потом. Во всяком случае, обстоятельства, сопровождавшие его и все, что было с ним связано, - все возникло передо мной с особенной отчетливостью через много лет в Париже. Это случилось потому, что мне попал в руки сборник рассказов одного английского автора, имени которого я до сих пор никогда не слышал. Сборник назывался 'Я приду завтра' - 'I'll Come To-morrow', - по первому рассказу. Их всего было три: 'Я приду завтра', 'Золотые рыбки' и 'Приключение в степи', 'The Adventure in the Steppe'.
…«Но меня поразил третий рассказ: 'Приключение в степи'. Эпиграфом к нему стояла строка из Эдгара По: 'Beneath me lay my corpse with the arrow in my temple' <'Подо мною лежит мой труп со стрелой в виске'(анг.)>. Этого одного было достаточно, чтобы привлечь мое внимание. Я сделал нечеловеческое усилие, чтобы открыть глаза и увидеть, наконец, мою смерть. Мне столько раз снилось ее страшное, железное лицо, что я не мог бы ошибиться, я узнал бы всегда эти черты, знакомые мне до мельчайших подробностей. Но теперь я с удивлением увидел над собой юношеское и бледное, совершенно мне неизвестное лицо с далекими и сонными, как мне показалось, глазами. Это был мальчик, наверное, четырнадцати или пятнадцати лет, с обыкновенной и некрасивой физиономией, которая не выражала ничего, кроме явной усталости. Он простоял так несколько секунд, потом положил свой револьвер в кобуру и отошел. Когда я снова открыл глаза и в последнем усилии повернул голову, я увидел его верхом на моем жеребце. Потом я опять лишился чувств и пришел в себя только много дней спустя, в госпитале. Револьверная пуля пробила мне грудь на полсантиметра выше сердца. Мой апокалиптический конь не успел довезти меня до самой смерти.»
И вот они встречаются в Париже: невольный убийца и жертва ? чудом выживший человек по имени Александр Вольф. Но для чего! Оказывается, чтобы замкнулся круг и личный апокалипсис человека был доведен до логического конца:
«…я увидел Елену Николаевну, стоявшую у окна, и вполоборота к ней силуэт мужчины, который так же, как и я, держал револьвер. Не поднимая руки, почти не целясь, на таком расстоянии нельзя было промахнуться, - я выстрелил в него два раза подряд. Он повернулся на месте, потом выпрямился и тяжело рухнул на пол. …
Он лежал теперь во всю длину своего тела, разбросав руки; голова его была почти у ее ног. Я сделал шаг вперед, наклонился над ним, и вдруг мне показалось, что время заклубилось и исчезло, унося в этом непостижимо стремительном движении долгие годы моей жизни.
С серого ковра, покрывавшего пол этой комнаты, на меня смотрели мертвые глаза Александра Вольфа.»
Я закончил читать за минуту до нашей остановки и погрузился в размышления. Молчал я, когда мы шли по асфальтовой дорожке среди сосен к нашему общежитию. Света шла рядом и не пыталась разговаривать. Я испытывал к ней благодарность и высоко ценил умение женщин молчать. На прощанье протянул ей книгу, она её схватила и, счастливая, побежала домой. Следующим вечером она призналась, что читала всю ночь и опоздала на работу. Мы обсуждали эту книгу неделю. Потом были другие…
Как-то мы со Светой зашли в гости к её напарнице маляру Вале. Нам открыл дверь её жених Сергей, в голубой майке и синих трусах с соленым огурцом на вилке: они ужинали. Сама Валя, толстая, с потухшими глазами, выглядевшая лет на сорок, встретила нас в тоскливом байковом коричневом халате и в бигудях. Она грызла капустную кочерыжку, чавкала и чесалась. Сергей обрадовался нам и затащил за стол. Он часто наливал водку и сам её в одиночестве пил, мы пригубили для приличия, потому что собирались в театр. Дамы говорили о своём, решая кто в какую смену выходит. Сергей плотоядно поглядывал на Свету в бежевых вельветовых брючках и французском батнике и нудно объяснял мне:
? Есть девушки для гулянки, а есть для жизни. Твоя Светка ? она для флирта, а моя Валька ? она для жизни, понимаешь!
? А о чем вы перед нашим приходом разговаривали? ? спросил я небрежно.
? Так это… ? смутился Сергей. ? Ни о чём. Так, телевизор смотрели.
? А о чем обычно разговариваете? Какие темы обсуждаете?
? Ну ты даешь, ? почесал тот затылок. ? Ну
