? А не пошли бы вы, господин хороший, в другое место.
? Меня зовут Юрий Александрович. Называй меня, сынок, по имени-отчеству. Не стесняйся.
На кухню ворвался Денис, положил руку наглому парню на плечо и обратился ко мне:
? Саныч, а не врезать ли ему по глупой башке? ? Потом пареньку: ? Ты на кого прыгаешь, Яшка? Я за этого человека тебе челюсть раскрошу.
? Не стоит, Денис, ? сказал я. ? Если понадобится, я не только этого шибздика, но и всю компашку один в горизонталку отправлю. Они все то ли обкуренные, то ли пропитые насквозь.
? Ладно, парни! ? Поднял руку наглый Яша. ? Давайте по-мужски.
?Давай, ? сказал я, испытывая к нему невольное уважение. Во всяком случае, он не испугался.
? Юрий Александрович, я не спорю, вы интересный человек и сразу затмили весь мужской контингент. Но вы понимаете, что девушки все поделены, и нам не нужен конкурент в вашем лице. Вы здесь чужой.
? А знаешь, Денис, мне этот паренёк нравится. Он хотя бы честен и прямолинеен. Хорошо. Я оставлю вас в покое. Тоните дальше в своей трясине.
? Юра, ? сказал Денис, ? я с тобой! Мне здесь тоже тошно.
? До свидания, Яша, ? протянул я руку пареньку. ? От души желаю тебе найти силы и выбраться из этого болота.
? До свидания, Юрий Александрович, ? серьезно ответил Яша, крепко пожимая мою ладонь. И после паузы: ? Я попробую.
Мы с Денисом вышли на Тверской бульвар, присели на грязную лавку, как принято на изголовье, оглядели Пушкинскую площадь, поток машин, несущийся по улице Горького. И тут наше внимание привлекла очередь в кафе «Лира». Чем знаменито это заведение? О нём в своей песне поёт Андрей Макаревич:
У дверей заведенья народа скопленье, топтанье и пар.
Но народа скопленье не имеет значенья: за дверями швейцар.
Неприступен и важен, стоит он на страже боевым кораблем,
Ничего он не знает и меня пропускает лишь в погоне за длинным рублем.
А еще в этом кафе сыночки партийных активистов празднуют день рождения Гитлера. Об этом знает не только «золотая молодежь» улицы Горького и прилегающих окрестностей, но и руководство города и милиция. Во всяком случае мне в девятом отделении милиции знакомый лейтенант говорил об этом. Но ничто не мешает московским фашистам собираться и при закрытых дверях кафе «Лира» отмечать день рождения человека, по приказу которого убивали наших отцов. Не отцов этих мажоров ? те всегда в теплых местах при кормушке, а наших ? которые защищали Родину.
Мы проверили содержимое карманов, убедились в своей платежеспособности и решительно двинулись под козырек с неоновой надписью «Лира». Молодой милиционер, стоявший у самых дверей, на наши красные удостоверения с гербом отреагировал уважительным кивком и приоткрыл стеклянную дверь, впуская внутрь. Мы вошли в прокуренное фойе и сразу поднялись по лестнице на второй этаж. Именно там собирались мажоры. Именно там заняли свободные места и мы. Денис всё ругал своё окружение, взглянув на них моими глазами. Я же наблюдал за тем, что творилось вокруг.
А я сегодня один, я человек-невидимка, я сажусь в уголок.
И сижу словно в ложе, и очень похоже что сейчас будет третий звонок.
И мое отчужденье назовем наблюденьем.
Всё было именно так, как описывал Андрей Макаревич: пьяные мажоры, продажные женщины, товарищи с востока. Только милиция не раздражалась и никого не уводила: они просто подходили с разгоряченным спиртным гостям, вежливо что-то шептали, те им совали в карман деньги, и «блюстители порядка» удалялись.
Мы посидели, поели-попили, станцевали с только что вошедшими девушками, постоянно кого-то высматривающими за твоей спиной, и сильно загрустили. Помните, как заканчивается песня Андрея?
А я все верю, что где-то божьей искрою света займется костер.
Только нет интереса, и бездарную пьесу продолжает тянуть режиссер.
