Помню эту священную тишину библиотек, разговоры шепотом, склоненные головы в читальном зале, цветы в горшках, строгих библиотекарей. А этот неповторимый запах книжной пыли, коленкоровых обложек, кожаных корешков, типографской краски! А как здорово было где-нибудь в отъезде разговориться со случайным человеком и обнаружить, что и он читал Солоухина, Чивилихина, Паустовского, Трифонова, Эренбурга… И все, этот незнакомец — твой друг. Ты упиваешься разговором, как роскошным обедом. У вас столько общего! Книжные персонажи сроднили, значит, вы думаете, живете, чувствуете в одну сторону.
Были среди нас и такие, кто каждую прочитанную книгу конспектировал. Они утверждали, что это дает особую глубину прочтения, плотный контакт автора с читателем. Книги, из которых ты выписал задевшие тебя фразы, не забываются. Они остаются глубоко в душе. Они будят подсознание живыми токами, обогащая внутренний мир. Они создают в душе анфилады характеров, галереи впечатлений, созидают целые дворцы предыдущих судеб. Я постоянно сравнивал себя с множеством людей, интересных, духовно богатых, устремленных, с которыми при всем желании не смог бы встретиться никогда. Да и всегда ли мы способны раскрыться собеседнику так, как через написанные откровения. Конечно, книги — мощный стимул к познанию смысла жизни, к разгадыванию ее тайн.
Случалось, откроешь книгу просто потому, что выдалась свободная минутка, или на душе неуютно. Читаешь строчку, страницу — и ты уже где-то в послевоенной Германии вместе с героями Ремарка переживаешь смертельную болезнь девушки, верную мужскую дружбу. Или вместе со Стариком Хемингуэя с леской на плече плывешь по океанским волнам и разговариваешь с огромной рыбой-меч. Это глубинное чудовище изматывает тебя, голодного, усталого, но ты не сдаешься, жалеешь свою убийцу, не держишь зла ни на кого и всех-всех прощаешь. Великодушие, честность, мужество, любовь, дружба, самопожертвование — этому учились мы у книжных героев, это те паруса, которые влекут души людей от болотистых низин земли в синие высокие небеса.
Как-то вечером во дворе мы с Павликом играли в волейбол, обсуждая фантастический роман Рея Бредбери. Ко мне подошел мужчина и предложил «отойти на минутку». Я нехотя оторвался от игры. Повел он меня в тот самый двор Кудриных, где жила Валя. Это оказался ее старший брат. Он успел дважды отсидеть, был жесток и умен, носил имя Федор и прозвище Краб. Он вел себя вежливо. Но меня не оставляло ощущение, что где-то рядом наготове мощные крабовые клешни, готовые в любой миг перекусить меня пополам.
— Валюшка мне рассказала о тебе. Она тебя хвалит.
— Не понимаю за что.
— Ну, как? Ты ей помогаешь.
— Она мне тоже помогает по-своему.
— Но ты же, как бы, учишь ее манерам там, поведению. Друзей своих напрягаешь.
— Ничего особенного. Валя на самом деле талантливая и трудолюбивая девушка. Она достойна хорошего будущего. Мы все надеемся, что уроки хороших манер помогут ей в жизни.
— И что, Андрюх, ты ничего за это не хочешь?
— Не понял. Чего я должен хотеть?
— Ну там, денег или еще чего. Ты же знаешь, у нас семья. А это сила. И мы для Валюшки ничего не пожалеем.
— Ну, что вы, Федор Васильевич, ничего не надо. Это приятно, когда на твоих глазах пацанка превращается в элегантную барышню. Валя очень способная девушка.
— А ты знаешь, что она в тебя влюбилась?
— Подозреваю. Только взаимностью ответить не могу.
— Ну, тут вы сами разбирайтесь. А от меня тебе спасибо. Понял? Если кто на тебя прыгнет, ты только скажи, я…
— Спасибо, не надо. Я уже научился защищаться. Передайте Вале мой дружеский привет. До свиданья.
Экзамен Лидия Михайловна назначила на выпускной вечер. Валя, конечно, волновалась, но мы ее, как могли, успокаивали, да и сама девушка чувствовала себя более уверенной в новой роли.
На выпускном вечере я подошел к Вале и подарил цветок. Она слегка присела. Как там у них это называется? Книксен, что ли, комплимент?.. Я неуклюже отвесил поклон головой и, кажется, почувствовал себя не в своей тарелке. Научил на свою голову! Она с трудом подняла глаза:
— Андрей, могу я надеяться на первый танец?
— Прости, первый я танцую всегда со Светой.
— Тогда, может быть, второй?
— Несомненно, моя прекрасная леди.
— Благодарю, — протянула она.
— Чего там, — буркнул я.
Танец со Светой показался мне кружением в водовороте детских воспоминаний. Танцевала она легко, и вести ее доставляло удовольствие. Так,
