— Да ты что! Оглянись — какая красотища, — показал он рукой в сторону просторного березняка, освещенного солнцем, с низенькой травкой.
Но тут и Юрий почувствовал неприятный горелый запах, и взгляд его упал под правое заднее колесо. На асфальт капало черное горячее масло. Очень скоро собралась приличная лужица со стакан.
— Так, кажется, тормозная жидкость вытекла.
Он сел за руль и поездил взад-вперед, Андрей наблюдал за движением колеса. Нет, ни биения, ни дыма — все нормально!
— Да нет, ничего с нашей машиной не случится — мы едем под защитой Преподобного, не забывай, — напомнил Андрей. И его уверенность передалась водителю.
— Ладно, тогда поедем спокойно.
До самой Москвы машина катила легко и ровно, скорость держалась свыше ста километров в час.
На следующий вечер Юрий сообщил Андрею, что он только что вернулся из техцентра, где осмотрели его машину. Мастер удивился, как вообще они ехали: полностью разбита ступица колеса с подшипником, то есть колесо в любую минуту могло просто вылететь — и тогда...
— Ну вот, теперь и я удостоился чуда, — заключил Юрий.
— Ходил я в больницу к матери, — Андрей грустно замолчал. — Говорил с врачом. Он сказал, что вчера около полуночи ее отпустило, и теперь она уже шевелит парализованными рукой и ногой и даже пытается встать.
— Я знаю, звонил туда из техцентра. Значит, это вчерашний молебен помог?
— Значит, помог. Врач сказал, что если этой ночью не будет осложнений, то можно завтра ее навестить. Поедешь?
— Давай съездим.
Мать
На следующий день братья робко зашли в палату, где лежала мать. Поставили в банку громадные бордовые пионы, срезанные Лидой на даче, расставили на тумбочке компоты и куриный бульон.
— Ну, что же вы думаете — меня здесь не кормят? — громко, совсем здоровым голосом вопрошала больная.
Она довольно уверенно двигалась, и прежняя сталь в голосе доказывала ее быстрое выздоровление.
— Рассказал мне отец, что теперь у нас в семье не один, а сразу двое мракобесов появилось! Ты что же, Юрий, тоже по монастырям зачастил?
— Ты не представляешь, мама, как там хорошо! Да я на лучших курортах мира так не отдыхал, пару дней всего — а будто месяц в санатории!.. — Начал было Юра, но мать его оборвала.
— Не хочу и слышать этого! Не хватало еще после одной кондрашки другую следом получить!
— Мама, успокойся, нельзя тебе волноваться, — тихо заговорил Андрей. — Там действительно прекрасные леса, чистая речка, мы отдыхали, собирали грибы, ездили в Плес, где творил Левитан...
— И слушали поповский бред про боженьку вашего прокля!..
Как только она выкрикнула эти слова, ее рука, гневно потрясавшая кулаком, рухнула вниз и плетью повисла на обмягшем плече, как пустой рукав на вешалке. Лицо ее исказилось и перекосилось. Она дернулась и застыла, беспомощно и испуганно глядя помутневшими глазами в белый потолок.
Юрий метнулся за врачом. Андрей встал на колени, прислонился лбом к ее руке и горячо зашептал молитву. Ему показалось, что он успел прочесть все известные ему молитвы за болящих и скорбящих, гневающихся и нераскаянных. Наконец, в палату въехала тележка с капельницей, со стеклянным звоном толкаемая врачом и сестрами.
Из больницы Юрий побежал на ближайшую почту звонить игумену Алексию с просьбой о молитвах за мать.
Андрей отправился в церковь. Куполок ее в темно-зеленоватой медной патине с ажурным золотым крестом высился над больничным забором. У церковных ворот Андрей оглянулся вокруг. И тогда он узнал это место. Здесь он впервые соборовался, приглашенный знакомым. Тогда стены храма были наскоро сколочены из теса. Сейчас под ладонью Андрея теплел терракотовой четкой гранью отделочный кирпич.
Два года назад сюда пришел молодой священник отец Алексий с бумагами от властей и с твердым намерением возродить попранную святыню. Согласно бумагам на территории храма, окруженной кирпичной высокой оградой, работала фабрика. На самом деле здесь обосновалась частная фирма, судя по «Мерседесам» с затемненными стеклами — процветающая. Священника сразу выгнали, бумаги веером рассыпали ему вслед.
