У Розы упало сердце, когда она увидела осунувшуюся дочь на пороге гостиной. Да, она была права, когда не хотела иметь дела с негодяями Медзенга! Роза не была рада своей правоте, но все же некоторое удовлетворение она ей доставила. Как могла, она постаралась утешить дочь, но та не пожелала принимать никаких утешений.
— Оставь меня, мама, мы еще успеем наговориться и все обсудить, — сказала Лилиана и ушла к себе в комнату.
Роза решила, что неприятную новость она может сообщить мужу только сама и не по телефону. Раз дочь сейчас не нуждается в ее помощи, она съездит к мужу в Бразилиа. Им есть что обсудить.
К величайшему своему удивлению, в квартире своего мужа Роза обнаружила голубоглазую девицу, которая чувствовала себя там как дома. Девица удивилась не меньше Розы и даже осведомилась, кто она такая, чем довела Розу до белого каления.
— Нет, это уж ты мне доложись, милочка, кто ты такая, — грозно спросила она, и девица тут же сообразила, что имеет дело со своей законной хозяйкой.
— Горничная, Шакита, — представилась она без всяких церемоний.
— А еще и спишь со своим хозяином, — саркастически сказала Роза.
— Это вы уж с ним выясняйте, — флегматично сказала девица и вышла из комнаты.
Мужу Роза задала один-единственный вопрос: ночует ли Шакита здесь, в квартире? И, получив утвердительный ответ, решила немедленно выдворить ее вон.
Кашиас уперся как скала.
— Она честная, славная девушка, — заявил он. — Добросовестно исполняет свои обязанности. Я ей доволен и не стану выгонять из-за твоих капризов.
— Ах, так? Значит, я только и знаю, что капризничаю? — тут же завелась Роза. — А ты? Ты знаешь, что твои обожаемые Медзенги выставили нашу дочь?! А ведь, по-твоему, я и тогда капризничала!..
Возвращение Лилианы было страшным ударом для Кашиаса. Честно говоря, он не ждал столь плачевного исхода своей трудной дипломатической миссии. Возвращение дочери ставило под удар многие его планы. От огорчения он даже сел.
— Ты эгоист! Дочь ты не пожалел, потому что боялся лишиться финансовой поддержки Медзенги! А теперь из-за мелочного удобства — ведь эта девица обслуживает тебя и в постели, и здесь речь идет об удобстве — ты жертвуешь женой!
— Погоди, Роза! Скажи лучше, что теперь будет с Лилианой? — жалобно спросил сенатор.
— Лилиана — сильная девушка. Она справиться, — уверенно ответила Роза.
— С ребенком на руках, — устало и иронично добавил он.
— Я воспитаю нашего внука, — с достоинством ответила Роза.
По возвращению в Рибейран-Прету Роза узнала, что у Лилианы случился выкидыш.
— Немедленно к врачу! Немедленно! — закричала она, бросаясь к телефону, чтобы вызвать сеньора Аморину, их домашнего врача.
— Никакого врача! — заявила Лилиана. — Я прекрасно себя чувствую. Приму душ, лягу спать, а завтра начну новую жизнь. Эта ушла в прошлое.
Про себя Роза была восхищена мужеством своей дочери.
«Вся в меня», — гордо подумала она, но беспокойство ее не уменьшилось.
— Ты не понимаешь, деточка, — сказала она, — как это опасно. У тебя вся жизнь впереди, у тебя еще будет достойный муж, ты захочешь иметь детей. Давай проведем обследование, а если не хочешь, ограничимся консультацией, — уговаривала дочь Роза.
Но Лилиана уперлась и ни в какую.
— Будешь настаивать, уйду из дома, — пригрозила она.
И Роза на время оставила ее в покое. «У девочки стресс, — думала она, — одно несчастье за другим, не будем накликать следующего…»
Но она сочла своим долгом позвонить на виллу Медзенга и сообщить Бруну о случившемся несчастье.
Новость легла тяжелым камнем на совесть Бруну — он чувствовал себя виноватым в гибели этого существа, капли его собственной крови. Винил он и Маркуса.
«Плохо начинать жизнь с убийства, сын, — твердил он про себя Маркусу, который опять где-то шлялся, — очень плохо!»
В их жилах текла кровь тех, кто ненавидел друг друга, кто совершил обманы и подлоги, и, как видно, Бог не благословлял эту кровь…
Глава 12
— Поверь, Мариета, я никогда не обворовывал твоего отца, — Жеремиас был уже сильно под хмельком, если не сказать, что он был просто-напросто пьян, когда говорил это. Он попросил племянницу посидеть с ним после ужина и, выпив несколько бутылок, пустился в откровенность.
— Я никогда так и не думала, дядя, — отозвалась Мариета.
— Я… я хочу рассказать тебе все, как было, — продолжал старик.
При этих его словах в комнату вошла Жудити. Жеремиас налил себе еще стакан вину и теперь пил большими глотками. Жудити забрала пустые бутылки и вышла.
— Так о чем это я? — спросил старик, допив и поставив на стол стакан.
— Вы хотели рассказать мне все, как было, — ответила Мариета.
— Что все? — осведомился старик.
— Не знаю, — устало ответила девушка. — Честно говоря, я хочу спать.
— И что же? Ты уйдешь и оставишь меня рассказывать все самому себе? — ворчливо и недовольно спросил Жеремиас.
— А зачем мне сидеть и смотреть, как вы напиваетесь? — все так же устало сказала Мариета.
— А ты знаешь, Маркус-то, он ничего. Я тебе уже говорил, что глаза у него точь-в-точь, как у Джованы?
Мариета, услышав от дядюшки про Маркуса, похолодела: чего хочет от нее старик? Искренне он говорит или хочет подловить ее? Ох, кажется, попала она в историю!
В постели Мариета все ворочалась с боку на бок и не могла заснуть, ища и не находя выхода. Вдруг рама окна стукнула, и в комнату кто-то тихонько впрыгнул. Мариета оцепенела от ужаса.
— Это я, не бойся, — раздался шепот, и она узнала Маркуса. Ничего себе, не бойся! Да она теперь как на горячих углях!
Но как только он обнял ее, она позабыла обо всех своих страхах. Все показалось ей незначащими пустяками по сравнению с их счастьем, по сравнению с их любовью. Маркус ушел от нее на рассвете, и она заснула, как младенец. Счастливый младенец.
Пришел Маркус и на вторую ночь, и на третью. И в одну из таких сумасшедших ночей, когда, уже утомленные, они лежали, крепко прижавшись друг к другу, Мариета спросила:
— А ты слышал что-нибудь о дяде Бруну Бердинацци?
— Слышал, — сонно отозвался Маркус. — Отец говорил о нем, и немало. Он считает его самым достойным и порядочным из семейства Бердинацци.
— А как ты думаешь, может, у него остался кто-то в Италии?
— Бабушка говорила, что прабабка получила письмо с известием, что у Бруну в Италии родился ребенок. Но всерьез к этому никто не отнесся. Отец, может, знает еще что-то. Только почему тебя вдруг заинтересовали старые семейные истории? У нас будет своя история, и пусть у нее будет счастливый конец!
Только с Мариетой Бердинацци Маркус чувствовал себя счастливым и не собирался копаться в
