задарма землю, только бы не проливать кровь за свою новую родину!
Антонио стоило больших усилий сдержать себя.
— Перестань, — произнес он с досадой. — Ты ведь не дурак! Всю жизнь ты воевал со мной из-за клочка земли, а теперь у тебя есть возможность получить мою фазенду целиком. Энрико ведь мой единственный наследник.
— Значит, ты пытаешься меня купить? — уже значительно миролюбивее спросил Бердинацци.
— Я всего лишь хочу сохранить жизнь моего сына, — с достоинством ответил Медзенга. — А ты понимай как хочешь.
— Папа, не отказывай ему! — вновь вступила Джованна. — Я не выйду замуж ни за кого, кроме Энрико.
Мариета, понимая, что муж готов сдаться, только его надо об этом хорошенько попросить, тоже стала повторять вслед за дочерью:
— Они давно любят друг друга. Мы не должны их разлучать. Ведь мы же не враги нашей девочке…
— Ладно, будь по-вашему, — махнул рукой Джузеппе, и счастливая Джованна завизжала от радости.
Дабы опередить возможную повестку, Энрико и Джованна в тот же день побежали регистрировать брак, но им пришлось выстоять огромную очередь, так как все потенциальные призывники в одночасье вздумали жениться.
Тем не менее событие, невозможное ни при каких условиях, кроме мировой войны, совершилось — дети двух враждующих семейств официально стали мужем и женой.
А вот их родители успели опять поссориться — прямо здесь, у здания суда. Ссора началась из-за того, что Бердинацци предложил Медзенге сразу же зайти к нотариусу и переоформить бумаги на даруемую землю.
— Подожди, хоть отгуляем свадьбу! — укоризненно посмотрел на него Медзенга.
— Я не верю твоему слову, — уперся Бердинацци.
— У тебя есть возможность сегодня же передвинуть ограду, пока мы будем пить за здоровье молодых, — не удержался от язвительности Антонио.
Этого оказалось достаточно, чтобы Джузеппе вспыхнул как спичка:
— Думаешь, если обманом женил своего сынка на Джованне, то я и дальше стану терпеть твои насмешки?
— Обманом?! — взвился в свою очередь Антонио. — Ну, если ты это утверждаешь, то я и в самом деле не стану переоформлять бумаги!
— А я не пущу твоего Энрико к себе на порог! — отрезал Бердинацци, тотчас же получив очередную издевку от Медзенги:
— Даже с твоим внуком не руках?
Для Джузеппе это был удар ниже пояса, и, забыв о выгодности сделки, он завопил что было мочи:
— Не будет никакого внука, потому что я забираю свою дочь домой! И твой задрипанный Энрико ее никогда не получит!
— Вы не имеете права, мы женаты! — тоже во весь голос заорал Энрико, крепко удерживая руку Джованны.
Толпа любопытствующих покатывалась от хохота, наблюдая эту сцену, но извечным врагам было наплевать на общественное мнение. По сигналу отца Жеремиас и Джакомо повалили наземь Энрико, а сам глава семейства поволок упирающуюся Джованну к своему дому.
— Ну и забирай, не больно-то нуждаемся! — крикнул ему вдогонку Медзенга-старший. — Главное, что моего сына теперь не заберут в солдаты. Да и земля моя осталась при мне, — подмигнул он хохочущим зрителям.
Энрико, сгорая от стыда, побежал прочь.
Дома он заявил, что все равно выкрадет Джованну.
А через несколько дней прибыл в увольнение Бруну Бердинацци — попрощаться с родителями перед отправкой на фронт. Узнав о том, что тут произошло, он попытался уговорить отца сменить гнев на милость. Но Джузеппе лишь указал ему на заряженное ружье:
— Оно у меня всегда под рукой. И я не промахнусь, если сюда вздумает заявиться этот неудавшийся жених.
Бруну, специально встретившись с Энрико, посоветовал ему выждать некоторое время, пока немного улягутся страсти, а потом убежать вместе с Джованной куда-нибудь подальше от этих мест.
То же самое он сказал сестре, обняв ее на прощание.
И однажды Джованна, улизнув из дома не без помощи матери, примчалась, запыхавшаяся, к своему Энрико.
Антонио и Нэне осталось только благословить их на побег и дать в дорогу немного денег.
Глава 2
Супруги Медзенга длительное время скрывали ото всех, что способствовали побегу сына и невестки. Но Мариета не верила им и тайком от мужа пришла на поклон к Нэне.
— Умоляю, скажи, где моя дочь, — со слезами на глазах обратилась она к соседке. — Ты же знаешь, куда они уехали. Может, от них приходят какие-нибудь вести?
— А разве Джованна не умерла для вас? — холодно встретила ее Нэна. — Я сама слышала, как об этом кричал на всю улицу Джузеппе.
— Да, он проклял Джованну, — подтвердила Мариета, и слезы хлынули из ее глаз рекой. — Но я ведь мать! Тебе это должно быть понятно.
Нэна прониклась к ней сочувствием и рассказала, что их дети живут далеко отсюда, в каком-то поместье. Энрико там ухаживает за скотом, а Джованна ждет ребенка.
— Ну, слава Богу, — облегченно вздохнула Мариета. — Адреса ты мне, конечно, не дашь, да я и не прошу. Не хочу, чтобы Джузеппе об этом узнал. Но привет от меня Джованне передай. Скажи, что я по ней очень скучаю. И еще напиши о Бруну. Он воюет в Италии.
— Конечно, я обо всем ей напишу, — пообещала Нэна. — Джованне будет легче рожать, когда она узнает, что хоть мы с тобой теперь живем в мире и думаем заодно.
Общая судьба детей и в самом деле сблизила Нэну и Мариету, несмотря на то что встречаться им приходилось тайком. А вот их мужья, как прежде, продолжали враждовать.
Когда стало ясно, что Энрико увез Джованну, Бердинацци вновь потребовал у Медзенги обещанную землю. Но тот ответил с вызовом:
— Энрико уехал со своей законной женой. А ты, насколько мне известно, публично отрекся от дочери. Так с какой же стати я должен отдавать тебе землю? Ты потерял ее вместе с Джованной!
— А ты остался один-одинешенек на своих плантациях! — злорадно парировал Бердинацци. — Не ровен час, загнешься от непосильного труда.
— Не надейся! Я уже нанял работников! — поставил победную точку Медзенга.
В другой раз они схлестнулись, когда газета опубликовала списки награжденных воинов, и среди них оказался Бруну Бердинацци.
Джузеппе несколько дней всюду похвалялся воинскими доблестями сына, и Медзенга наконец не выдержал — проговорился:
— А мой Энрико пишет, что его стадо уже насчитывает тысячу быков!
— Значит, ты поддерживаешь с ним связь? Ты и бежать ему помогал? — рассвирепел Бердинацци.
— Да, помогал, — не стал отрицать Медзенга. — Потому что твоя дочь пришла ко мне и попросила о помощи. Не мог же я отказать несчастной девочке только потому, что ее отец — изверг и придурок!
