бизнес, сколько привычная среда обитания.
В отличие от Медзенги братья Бердинацци не стали влезать в долги и покупать отраву для вредителей. Они поступили иначе: подделав подписи матери и сестры, якобы отказывающихся от своих долей, продали имение англичанам — со всеми деревьями, а также с домом, в котором родились и выросли.
Так Мариета стала бездомной, а Жеремиас и Джакомо скрылись в неизвестном направлении.
Уличить их в подлоге Энрико не составило большого труда, и англичане были готовы аннулировать сделку, получив обратно свои деньги. Но денег-то как раз и не было — их увезли с собой братья Бердинацци.
Энрико пришлось смириться с поражением, но он не мог простить Жеремиаса и Джакомо, подло обворовавших его жену и тещу.
Мариета теперь жила в доме Медзенги, и там к ней было самое доброе отношение. Но ее присутствие не помешало Антонио высказать сыну и невестке свое настоятельное требование:
— После всего, что устроили эти негодяи, я не потерплю, чтобы мой внук носил фамилию Бердинацци. Бруну Медзенга. И все. Только так отныне его должны звать все.
Энрико и Джованна, в общем, были согласны со стариком, но исправить метрику оказалось не так-то просто, и они ограничились промежуточным вариантом: Бруну Б. Медзенга.
Мариета, не имевшая права голоса в этой семье, тогда промолчала, но с горечью подумала: «Вот и стерлась память о моем сыночке. Нет больше на свете Бруну Бердинацци».
Она не могла знать, что через несколько дней почтальон вручит ей письмо из Италии, от незнакомой девушки Джемы. Письмо, адресованное… Бруну Бердинацци!
С волнением вскрыв конверт, Мариета прочитала:
«Бруну, любимый! От тебя давно уже нет никаких вестей, и я решилась написать по тому адресу, который ты мне оставил. Теперь война закончилась, и мне хочется верить, что ты жив. Я частенько представляю, как ты возделываешь свои кофейные деревья и, может быть, вспоминаешь обо мне, о нашей любви. Ведь такое не забывается, правда?
Я по-прежнему очень люблю тебя и жду.
Вместе со мной ждет своего папу и наш сыночек, родившийся вскоре после твоего отъезда. Зовут его так же, как и тебя: Бруну Бердинацци.
Если не можешь приехать, то подай о себе хоть какую-нибудь весточку: мне важно знать, что ты жив.
Целую тебя.
Твоя Джема».
Порыдав над этим письмом, Мариета попросила дочь написать Джеме ответ и сообщить горестное известие.
— А ты уверена, что эта особа — не самозванка? — высказала опасение Джованна.
— Нет, Бруну писал нам о своей невесте Джеме, — ответила Мариета. — Наверное, он успел и жениться, если мальчик носит его фамилию.
— Выходит, Жеремиас и Джакомо обокрали еще одного наследника, — мрачно заметил Энрико.
Джованна послала Джеме довольно теплое письмо, но ответа из Италии почему-то не последовало.
Несмотря на то, что Медзенга усиленно посыпал деревья заморским ядом, извести жучка ему так и не удалось. И Энрико вновь, уже более настойчиво, заговорил о смене семейного бизнеса:
— Надо продать землю англичанам и уехать куда-нибудь, где есть хорошие пастбища для скота.
Мысль о разведении быков не давала ему покоя, однажды он признался Джованне:
— Я все равно не стану жить на эти мизерные доходы от кофе. Если не удастся уговорить отца, мы уедем отсюда сами.
— Надеюсь, мою мать мы возьмем с собой?
— Конечно, — ответил жене Энрико.
Но уговорить Антонио было делом нелегким. Умом он понимал, что в доводах сына есть резон, однако душа старого Медзенги навсегда прикипела к этим местам и к этим больным, изъеденным вредителями деревьям. Бросить их в такой беде для Антонио было равносильно предательству.
И он не жалея сил морил жучка, пока однажды не упал замертво под кофейным деревом.
Английский яд, как выяснилось позже, губительно воздействовал не только на насекомых. Его применение правительство вскоре запретило, но старого Медзенгу и многих других, поверивших в чудодейственное средство, уже невозможно было вернуть.
Энрико продал фазенду, расплатился с отцовскими долгами и увез свою семью поближе к сочным лугам, в долину Арагвайи.
Там он, начав с нуля, постепенно обзавелся собственной землей и быками.
Нэна не намного пережила своего мужа, а Мариете выпала долгая и в общем спокойная старость. Омрачало ее только одно: отсутствие вестей от Жеремиаса и Джакомо. И еще старушка сокрушалась, что в далекой Италии затерялся след ее другого внука — Бруну Бердинацци.
Позже, когда она уже умерла, до Энрико дошли слухи, что Жеремиас обобрал также и Джакомо и тот какое-то время прозябал в нищете, а потом погиб вместе с семьей в автокатастрофе.
Джованна всплакнула по брату, а Энрико увел Бруну на ферму и, сверкая от ненависти глазами, высказал свое отношение к роду Бердинацци:
— Запомни: все они — воры и мерзавцы. Единственный из них порядочный человек — Бруну — погиб на войне. Тебя назвали в его честь, но ты никогда не должен подписываться своим полным именем. Бруну Б. Медзенга — и все! Этого хотел мой отец, и этого же требую я.
— Можешь не сомневаться, папа. Я — Медзенга. И я сделаю все, что-бы приумножить нажитое тобой состояние, — ответил уже достаточно повзрослевший Бруну и, озорно улыбнувшись, добавил: — Твой сын сумеет осуществить твою давнюю заветную мечту — станет-таки Мясным Королем!
Часть 2
Наследники
Глава 1
На берегу живописной полноводной Арагвайи Бруну Медзенга сидел с удочкой в руках, но мысли его блуждали где-то далеко отсюда, и он уже не в первый раз упускал момент клева.
— Подсекайте, уйдет! — крикнул зазевавшемуся хозяину Зе ду Арагвайя, управляющий одним из имений Медзенги. — Ну вот, опять сорвалось…
— Да, не клеится у меня сегодня рыбалка, — подвел итог Медзенга. — Растерял все навыки. Сто лет ведь не прикасался к удочке.
— А мне кажется, вы не рыбу удить разучились, а отдыхать, — скорбно покачал головой Зе ду Арагвайя.
— Ты прав, — согласился с ним Бруну. — В кои веки позволил себе передышку, но так и не мог расслабиться. Голова занята черт знает чем!
Он помолчал, рассеяно глядя на воду, а затем произнес еще более откровенно:
— Иногда я думаю, что глупо распорядился своей жизнью, потратив ее на достижение сомнительных благ.
— И это говорит владелец огромного состояния, Мясной Король?! — изумился Зе. — Неужели вы не чувствуете себя счастливым?
— К сожалению, за пятьдесят с лишним лет моей жизни я так и не уяснил, что же это такое —
