— Если вы не знаете, дядюшка, то я и подавно, — твердо ответила она, не глядя на Маркуса.
— Ну что ж, — вздохнул Жеремиас, — придется отвезти неизвестного в полицейский участок.
Отавинью тоже напрягся, увидев Маркуса, но еще отчетливее он почувствовал напряжение Рафаэлы, что ему было крайне досадно.
— Неужели ты еще не выбрала, с кем ты? — спросил он ее.
— Выбрала, — ответила она. — Ты же видишь.
Но сама она была белой, как мел и думала про себя: «Я всегда знала, что Маркус любит меня по- настоящему, иначе он никогда бы не пришел сюда. Быть Мариетой Бердинацци дорого стоит. Но я готова заплатить эту цену!»
Маркус получил ответы на все свои вопросы, и ответ так подавил его, что по началу он даже думать забыл о Жеремиасе. Равнодушно сел в машину, равнодушно вышел у полицейского участка.
Жеремиас сдал Маркуса инспектору Валдиру как нарушителя спокойствия и предполагаемого грабителя.
— Я хотел бы, чтобы вы освободили молодчика после свадьбы моей племянницы, — шепнул он инспектору.
И Маркуса отвели в камеру.
Да, такого конца своего путешествия он не ждал! Ладно! Пока ему надо выбираться отсюда, а дальше он со всем разберется! И Маркус потребовал, чтобы ему дали возможность поговорить с отцом и их семейным адвокатом.
— Да я отпущу тебя так, под честное слово, — со вздохом сказал инспектор Валдир, — а честное слово ты должен мне дать в том, что больше не явишься в имение Жеремиаса.
Маркус хорошенько подумал и сказал:
— Обещаю!
Жеремиас страшно разозлился, узнав, что Валдир отпустил Маркуса. Он не сомневался, что Маркус собирается выкрасть Рафаэлу. Нет, спокойным за нее можно быть только после свадьбы! А пока черт его знает, что может выкинуть проклятый Медзенга!
Хорошо хоть со свадьбой они поторопились. Так что все ближайшие дни проходили во всяческих хлопотах и приготовлениях. И мирную суету готовящегося к большому торжеству дома никто, к счастью, не потревожил.
Наконец долгожданный день настал. В холле просторного дома Жеремиаса Бердинацци собрались нарядные гости, приехал и мировой судья, который должен был зарегистрировать брак Рафаэлы и Отавинью.
Невеста была очень хороша в своем дорогом свадебном платье, хотя выглядела скорее сосредоточенной, чем счастливой.
Серьезен был и жених.
«Красивая парочка», — не мог не порадоваться старый Жеремиас и перед началом официальной церемонии произнес речь.
— Господь да благословит этот союз, — проговорил он, — благословляю его я. Жених будто мой сын. Невеста, моя племянница, единственная наследница, которую дала мне жизнь. Все вы, гости, свидетели того, что это бракосочетание осуществляется по моей воле и с моего благословения. Имя Бердинацци обретает сегодня новую жизнь. Все приглашенные распишутся потом в книге в качестве свидетелей. Мировой судья, можете начинать!
После объявления Рафаэлы и Отавинью мужем и женой, после соответствующей записи в книге Жеремиас подписал и заверил новое завещание, по которому все его состояние переходила к молодой чете Бердинацци.
«Проклятые Медзенги не смогут запустить руки в мои денежки», — с удовольствием повторял он.
После роскошной трапезы, оставив гостей танцевать и веселиться, молодые уехали в свадебное путешествие. Недолгое. Всего на неделю.
— Ну теперь-то вы отдохнете, — сказала Жудити старику на следующие утро. — Приедут молодые и переделают все ваши дела.
— Как бы не так, — отозвался Жеремиас. — А кто будет за ними присматривать? Иначе Бог знает сколько глупостей наделают! Хорошо бы племянница вернулась уже беременной. Им все достанется только после моей смерти. А умру я только тогда, когда захочу! — хвастливо закончил Жеремиас, и Жудити только вздохнула.
Бруну вручил Луане удостоверение личности, все прочие документы и сказал:
— Ну вот, теперь ты настоящая Мариета Бердинацци, но для меня по-прежнему останешься Луаной. И рано или поздно ты непременно получишь свое наследство, хотя бы в память своих ограбленных родителей и бабушки.
Луану слова Бруну не порадовали, она хотела только его любви. Проклятое наследство ей не было нужно. Поэтому она промолчала. Мысли Бруну были тоже заняты совсем другим. Его возмутило, что Жеремиас посмел отправить его сына за решетку. Беспокоила его и привязанность Маркуса к Рафаэле. Волей-неволей со всем этим ему придется еще разбираться!..
Как всегда после своих бешеных вспышек, Маркус смягчался и начинал раскаиваться. Теперь он очень сожалел, что наговорил глупых и обидных слов Светлячку. Сам страдая из-за Рафаэлы, он уже не хотел вымещать свои страдания на других, и ему было жаль Лию, которой он причинил такое несчастье.
Маркус разыскал Светлячка и попросил у него прощения. Тот простил Маркуса, но решения своего не переменил — что он, парусная лодка? Ветер в одну сторону — он туда, ветер в другую — он обратно? Нет, Светлячок решил, что проживет и без Лииных быков. Они с Куликом сами заработают кучу денег. А Лия, если ее это устраивает, может по-прежнему спать с ним! Вот купит он быков, тогда они и поженятся!
Решение Светлячка не порадовало Лию. Она даже обиделась на него и стала подумывать, не расстаться ли им, раз все складывается так неудачно и ссора следует за ссорой? Но очень скоро поняла, что Светлячок дорог ей несмотря ни на что! Точно так же, как и она ему. И пока им не нужно ничего решать, не нужно ни на что решаться. Жизнь сама подскажет решение, и оно будет самое правильное!
Как Донана мечтала о ребенке, которого будет растить! Заочно, еще не видя его, она уже любила малыша и готова была заботиться о нем с утра до ночи.
Но вот этот ребенок у нее в доме, а радости нет — одно разочарование. Маленький индеец упорно не желал признавать ее, несмотря на все ее заботы и старания. Огорченная Донана нет-нет да и жаловалась Зе на Уере.
— Ты слишком его облизываешь, — попробовал утешить Донану Зе, — индейцы к этому не приучены.
— Откуда только хозяин его выкопал? — говорила Донана. — Мне с ним так трудно…
Когда она пыталась дознаться у мальчика, кто его мать, кто отец, Уере отвечал, что мать исчезла, а отца он не знает.
Зе невольно замирал, слушая эти разговоры, он боялся, что правда того и гляди выплывет наружу. Но мальчуган и в самом деле был очень смышленым и своими ответами совсем сбивал Донану с толку.
Дни проходили за днями, а мальчик по-прежнему не желал признавать ее, и как-то Донана сказала мужу:
— Послушай, Зе, а нельзя ли отправить мальчика обратно? Меня он и знать не хочет. Вчера сказал, что сеньор Бруну украл его у бабушки и что он хочет вернуться обратно. Раз хочет, пусть возвращается.
— Может, подождем еще, Донана, — стал уговаривать ее Зе. — Прошло еще слишком мало времени, он к нам привыкнет…
— А зачем ждать, Зе? — удивилась Донана. — Он же говорит, что ему хочется обратно. Плохо и ему,
