В первый сутки после покушения к Жеремиасу не пускали никого из близких, но Жудити все равно не уходила из больницы. Устроившись на стуле рядом с палатой, в которой лежал раненый хозяин, она узнавала от врачей о малейшем изменении в его состоянии.
Когда Жеремиас пришел в себя, Жудити разрешили войти к нему, и он с благодарностью погладил ее руку. Жудити замерла от счастья. А Жеремиас, видя ее смятение, озорно усмехнулся и произнес еще довольно слабым голосом:
— Мне сказали, ты ночевала в коридоре… Это никуда не годится. Ложись рядом со мной в койку.
— Вы бредите, сеньор!
— Да-да, мне действительно плохо… — пробормотал Жеремиас, почувствовав внезапную слабость.
Жудити позвала медсестру, Жеремиасу сделали укол, и он опять впал в забытье.
Луана и Рафаэла, ждавшие своей очереди повидать дядю, подступили с вопросами к врачу:
— Что означает это ухудшение? Неужели он может умереть?
— Кризис еще не миновал, — ответил врач неопределенно.
Спустя час Жеремиасу вновь полегчало, и обе его племянницы наконец вошли к нему в палату. Рафаэла тотчас же выразила готовность подежурить у его постели ночью, но Жеремиас жестом указал на Луану. Рафаэла, не скрывая обиды, ушла домой. А Жудити, хотя и валилась с ног от усталости, тоже осталась в больнице, пристроившись на кушетке рядом с Луаной.
Тихо, чтобы не потревожить зыбкий сон раненого, они вели нескончаемую беседу о том, что беспокоило их больше всего: выживет ли Жеремиас и кто мог в него стрелять? Луана не верила, что это сделал Бруну, Жудити же, наоборот, была настроена против него весьма враждебно:
— Самолет мог улететь в Ребейран-Прету и без Медзенги, летчиков он наверняка подкупил.
— Нет, я верю Бруну, — твердила Луана. — Дядя просто воспользовался случаем, чтобы засадить его в тюрьму.
— Но если так, то убийца — кто-то другой, и он попытается вновь убить хозяина! — испугалась Жудити. — Нет, я теперь не отойду от него ни на шаг.
Пока они гадали, кто может быть убийцей, Рафаэла рассказала о случившемся Отавинью, приехавшему с новой фазенды.
— Как ты думаешь, он успел изменить завещание? — спросил Отавинью.
— Нет, но теперь точно изменит. Если, конечно, не помрет. Можно не сомневаться, что единственной наследницей будет Луана. Не зря же он оставил ее сейчас при себе, а меня попросил уйти!
— Но есть хотя бы малая надежда на его выздоровление? — тревожился Отавинью, и Рафаэла посмотрела на него с изумлением:
— Не пойму, тебя беспокоит его самочувствие или наше наследство?
— Разумеется, я не хочу, чтобы дядя умер, — сказал Отавинью. — А ты… Разве ты думаешь иначе?..
Рафаэла промолчала, и Отавинью, превозмогая охвативший его ужас, спросил:
— Так, может, это ты в него стреляла?..
Опасность, нависшая над Бруну и Лейей, сблизила семейство Медзенга, как никогда прежде. Маркус даже не исключал, что отец и мать вновь могут объединиться в браке, поскольку Луана повела себя в такой сложной ситуации как предательница.
Лия же, не оправдывая Луаны, была уверена, что родители уже никогда не смогут жить вместе как супруги.
— Пойми, отец не сможет ее простить. К тому же он, несмотря ни на что, продолжает любить Луану.
— Ох, эти проклятые Бердинацци! — скрипнул зубами Маркус. — Сколько бед от них на нашу семью!
— Да, — вздохнула Лия. — От них можно ожидать только неприятностей… но кто же мог стрелять в старика? У тебя есть версия?
— Это мог быть кто угодно, только не ваш отец! — строго произнесла Лейя, услышав, о чем говорят дети.
— Мы вовсе не подозреваем отца, — обиделся Маркус. — Просто сочувствуем ему. Так же, впрочем, как и тебе.
Лейя посмотрела на него с укоризной: дескать, помолчал бы ты насчет сочувствия — после всего, что натворил.
Маркус виновато потупил взор.
А инспектор Кловис тем временем выяснил, что никаких телефонных переговоров с Ралфом Лейя последние дни не вела, и пригласил ее на допрос в полицию. Бруну поехал туда вместе с ней.
Для начала Кловис спросил, продолжает ли ей звонить Ралф. Лейя была готова к этому вопросу и ответила так, как они договаривались с Бруну, то есть отрицательно.
— А когда он звонил вам в последнее раз? — спросил Жозимар.
— Несколько дней тому назад. Точно не помню.
Жозимар понял, что большего от нее не добьется, и предложил опознать цепочку и медальон. Лейя сказала, что видит их впервые.
— А другая женщина эти вещи опознала, — заметил Жозимар. — Вы знали, что у сеньора Ралфа были любовницы?
— Когда мне это стало известно, я с ним порвала, — поморщилась Лейя от неприятного воспоминания.
— Простите, он вас… избивал? — задал очередной вопрос Жеремиас.
— Да, — не стала скрывать Лейя.
Домой они с Бруну вернулись в хорошем настроении.
— Мама держалась молодцом, — сообщил Бруну в ответ на вопрошающий взгляд Маркуса.
— А про вертолет они спрашивали?
— Наш вертолет никто не опознал, — успокоил сына Бруну.
Позже, когда Лия спросила у него: «Неужели мама и вправду могла убить этого типа?» — он ответил однозначно: «Нет!»
Валдир исследовал каждый клочок земли в том месте, где был ранен Жеремиас, но так и не нашел пули. Это чрезвычайно злило инспектора, потому что у него опять не было улик и оставалось только довольствоваться показаниями потерпевшего, которые тоже не выдерживали никакой критики.
Оба пилота Бруну подтвердили его алиби, и у Валдира не было оснований подозревать их в сговоре с патроном, но Жеремиас Бердинацци, благополучно миновавший кризис, продолжал твердить, что в него стрелял «проклятый Медзенга». При этом старик вел себя весьма странно, упрашивал Валдира не выдвигать пока официального обвинения против Бруну.
— Но почему? — допытывался инспектор. — Вы не уверены в своих показаниях? Плохо рассмотрели того, кто в вас стрелял?
— Нет, я же не слепой! — сердился Жеремиас. — Просто подождите, пока я сам напишу соответствующие заявление.
Валдир убеждал его, что в этом нет нужды, что достаточно и устных показаний, чтобы возбудить уголовное дело, а Жеремиаса это только раздражало:
— Если вы пойдете против моей воли, то не ждите, что я подтвержу свои показания в суде!
— Так вы хотите, чтобы Медзенга понес наказание?
— Он получит свое, не беспокойтесь! — туманно отвечал Жеремиас.
— Может, вы поступаете так из-за своей племянницы Луаны? Не хотите причинять ей боль? Ведь ни для кого не секрет, что она и Бруну Медзенга любят друг друга, — дотошно расспрашивал Валдир, на что Жеремиас отвечал категорично:
— Это была глупость со стороны Луаны. Она ушла от Медзенги и никогда к нему не вернется!
