спецназа и армии была проведена фильтрация населения Нейтральной. Мужчин, особенно здоровых, здесь оставалось совсем мало. Женщины, думая больше о детях, присягали на верность Республике. Мужчины следовали их примеру. Немногих гордецов тут же заковывали в кандалы и грубо швыряли в общую колонну каторжан. Через два часа колонна осужденных скрылась в воротах Большого Прохода.
Но на этом репрессии не закончились, всех здоровых мужчин и наиболее крепких женщин вместе с семьями погнали в распределительный лагерь на станцию Институт Культуры. Впрочем, таких едва набралось десятка три. С распредлагеря их по разнарядке отправят осваивать новые поселения. А на их место придут переселенцы из других мест.
Уже поздно вечером администратором были созваны референдум и выборы. Они проходили под прицелами взведённых арбалетов. Первым вопросом была замена устаревшего и потерявшего актуальность названия станции «Нейтральная» на новое название «Единая». Ещё не оправившись от потрясений этого дня, жители все как один подняли руку «за». Удовлетворённо кивнув, администратор поздравил население с прогрессивным переименованием. По его требованию спецназовцы вытолкали в центр двух присягнувших друзей Пацурая, которые ещё растирали руки от передавивших запястье наручников. Администратор произнёс короткую речь, суть которой сводилась к тому, что ранее избранный депутат Нейтральной оказался как бы не у дел, так как станции такой уже не существует. Появилась станция Единая и необходимо выбрать нового депутата. Вчерашние друзья оступившегося атамана – уважаемые населением Единой люди. Кандидатов двое, а значит, что выборы будут многомандатными, а значит и предельно демократичными. Навскидку определив, кто получил больше голосов, администратор поздравил нового депутата, который толком ещё не понимал, что с ним происходит; ещё раз провозгласил всесилие демократии и разрешил расходиться по домам.
Они ещё не понимали, что случилось за этот день. Днём раньше они были сильны и независимы. Но стоит в государстве поменять название родины, уничтожить предводителей, переселить самых активных и сильных сограждан, избрать депутатом униженного соплеменника и поставить во главе станции иногородца – и всё! Не остаётся больше ничего: народ становится управляемой кем-то толпой. Вчерашние гордые воины завтра станут забитыми крестьянами.
Партизанские лагеря встретили отряд многоголосым гулом. Здесь мало что изменилось со времён Великого Боя. Разве что на станциях стало просторнее из-за переселения части жителей на отвоёванные у лесников территории. Да мода разрисовывать и раскрашивать свои обиталища докатилась и сюда. Художества партизан приобрели довольно странные очертания. Средств на покраску всей станции или хотя бы большей её части у них не было. Поэтому местные художники разрисовывали лишь самый верх потолка станций. В отличии от восточенцев, где самые богатые жители красили свои жилища, Партизаны на это не тратились. На общие средства они создавали панорамы, которые становились достоянием и радовали глаз не только всех партизан, но и заставляли подымать головы и любопытствующе щуриться послов, путешественников, торговцев и прочих скитальцев.
Тема рисунков на всех партизанских станциях была одна – история Муоса. Фрески вырисовывались аккуратно, но порой рисунки имели наивно-детские черты, и поэтому напоминали наскальную живопись времён палеолита. Причём стиль на каждой станции сильно отличался, как и сама сюжетная версия истории подземелий.
Когда пятёрка Зозона шла по Первомайской и Пролетарской, Вера усилием воли заставляла себя смотреть по сторонам, как требовали меры предосторожности. Её же тянуло посмотреть вверх – там, где неудержимо притягивали взгляд яркие и увлекательные комиксы. Но только на Тракторном Зозон дал время на отдых, разрешив прогуляться по станции. Вера с нетерпением зашла на край платформы, где начинается история в картинах. Она начала внимательно и не спеша сканировать глазами полутораметровую полосу изображений и пояснительных надписей к ним.
Вот нарисован город, вернее несколько стилизованных многоэтажек, обведённых зелёным контуром и подписанных словом «Минск» - это доядерная столица - прародительница Муоса. Рядом туннель в разрезе с понятным словом «Метро», по которому бежит поезд с зажжёнными фарами. Ядерный гриб, рядом человечки: бегущие и падающие, заламывающие в ужасе руки, некоторые охваченные языками пламени, словно свечки – так обозначено начало конца. Рисунок станционной платформы, битком набитой людьми, – это те, кто спасся. Рядом с мелкомасштабным изображением платформы – несколько крупных фигур: плачущая женщина и мужчина, склонившийся над умирающим ребёнком, с застывшим на лице отчаянием. Опять снимок платформы со штабелями лежащих, обёрнутых в белые одеяния людей. Так художник изобразил голодомор и эпидемии первых лет Муоса. Хотя, конечно, белые одеяния – это символ; умерших хоронили в том, в чём они встречали смерть; может быть даже раздевали, в целях экономии одежды.
Дальше – довольно большое изображение края платформы у застывшего эскалатора. По ступенькам взбираются люди старшего возраста, им машут руками с платформы те, кто помоложе. Это первая волна полудобровольного изгнания в верхние помещения. Баррикады в туннелях, с дерущимися и стреляющими – это первые восстания. Несколько тёмных фигур в суровых стойках с автоматами с подписью «Восток отделился».
Портрет мужчины в пол-роста с грустными и усталыми глазами, глядящими куда-то вдаль. Подписано: «Валерий Иванюк. Президент Муоса». Маленькие картинки вокруг портрета изображают различные эпизоды из его жизни. На последней террористы, стреляющие в Президента.
Несколько сцен изображают появление леса с голыми лесниками, его рост и трагическое отступление будущих партизан, гибнущих в схватках с неведомым растением и его обитателями.
«Америка» - выведено кроваво красным. Вертолёт, несколько головорезов со звериными лицами, вооружённых автоматами, расстреливающих женщин и детей (во все времена изображая врагов художники любили сгущать краски). Худой высокий старик с морщинистым лбом, подписанный «Дед Талаш». Опять несколько батальных сцен, стилизованное изображение легендарного перехода по Поверхности и захвата Фрунзенской.
Дальше изображена встреча четырёх мужчин. Левая рука каждого из них растягивает лист с заглавием «Конвенция», в правой каждый держит табличку с надписями: «Партизаны», «Америка», «Центр», «Нейтралы».
Метров десять потолка отведено под историю экспансии ленточников. Вера долго рассматривала стоящего на коленях мальчика. У него связаны за спиной руки, глаза полны ужаса. За спиной - несколько ленточников с перекошенными лицами: один кусает бедняге шею, второй подносит к ране червя. На следующем рисунке этот же мальчик со звериным лицом уже нарисован впереди беснующейся толпы ленточников – он рвётся кого-то осчастливливать. Перед этой толпой величаво стоит мужчина в униформе. На его шее висит автомат, на который он положил скрещённые руки. Он смотрит бесстрашно и внимательно на эту толпу. Подпись раскрывает известное всему Муосу имя: «Дмитрий Остромецкий, следователь Центра».
Опять изображение ленточников, тянущих руки к кучке перепуганных людей. Внимательно рассмотрев, можно различить здесь американца, нейтрала, партизана, центровика, диггера; на заднем плане – несколько представителей дальних поселений. У них открыты рты в крике отчаяния. Дальше выведен текст Поэмы Поэм, заканчивающейся словами: «И наступит момент истины и Последний Бой. И тогда посмотрит Бог и решит – нужен ли ему Муос.»
Опять вертолёт и группа солдат, входящих в Муос – «Москвичи». Вот их встречают Партизаны. Схватка с змеями. Возмездие над Президентом Америки. Революция в Америке. Большая и величественная фигура в монашеском балахоне с капюшоном с надписью «Посланный». Вокруг него с оружием в воинственных позах художники нарисовали несколько более мелких фигур, подписанных именами и кличками, некоторые из которых известны всему Муосу: Дехтер, Митяй, Светлана, Командор… Вера внимательно смотрела на Светлану. В одной руке она держит снятый противогаз, в другой - взведённый арбалет, направленный вперёд. Рука с противогазом отведена назад, как-будто она хочет прикрыть ей Посланного. Лицо мужественное и решительное. Светлые волосы до плеч, большие синие глаза. Такой ли она была на самом деле?
Монастырь. Посланный получает благословение от отца Тихона. Посланный посещает станции и поселения. Огромная панорама Великого Боя.
Снова встреча представителей разных народов Муоса. Теперь они держат книгу с надписью «Конституция Республики». Несколько натянуто-бодрых рисунков, запечатлевших «счастливую» жизнь
