прекратили боевой пляс. Они вяло, как будто не хотя, поползли к озеру, больше не обращая внимания на людей, целившихся в них из арбалетов. С недоумением люди смотрели на проползавшие мимо туши, скрывающиеся в ядовитых волнах.
- Что это? – спросил Паук.
- Не знаю, и знать не хочу, – пробасил Фойер. Подхватывая под руку Зозона, он добавил:
- Сматывать пора. Командира хватай.
Их отряд отступал к строению, из которого на Поверхность вышел отряд Сплия. Вера замыкала их колонну. Она отбегала задом, изучая мрачное озеро. Где-то вдалеке, сквозь пелену слабеющего дождя она видела ещё несколько мельтешащих точек – это отряд Тхоря возвращался с задания. Некоторое время на озере были только волны и столб, который всё также издавал душераздирающий скрежет. Вдруг Вера увидела змея… ещё одного… ещё…
- Паук?! Фойер?!
Спецназовцы оглянулись:
- Мать твою! Давай быстрее, быстрее…
Всюду, куда доставал взгляд, на берег выползали змеи. Десятки змеев. Они выползали из воды и ползли подальше из озера. Но это были не сильные и ловкие монстры, которых они наблюдали в начале схватки. Некоторые из змеев останавливались. Их тела медленно изгибались, имитируя движение вперёд, сил на которое у них уже не было. И замирали.
Один из змеев догонял Веру. Он шёл прямо на них, вернее почти прямо. Его курс был параллельным. Голова змея была приподнята и запрокинута вверх. Пасть раскрыта. На уходящих людей он внимание не обращал. Змей почти их обогнал, оставаясь в десяти метрах в стороне. Потом остановился. Мощная голова рухнула на шлак. Из открытой пасти что-то вывалилось. Приглядевшись, Вера увидела несколько маленьких змеев. Они были в рост человека. Змеёныши ещё не научились и уже никогда не научатся ползать по земле. Они тоже были отравлены. Змеёныши беспомощно дёргались возле открытой пасти монстра.
Наконец, они дошли до строения. Когда остальные входили в дверь, Вера ещё раз посмотрела на змея-вожака. Теперь он замолк. Только всё также печально качался над озером, как будто оплакивал гибель своей стаи. Потом медленно, почти без шума и брызг, змей опустился в воду. Чтобы больше никогда оттуда не подняться…
Глава 8. УНИВЕРСИТЕТ
1.
Спецназ в битве со змеями потерял треть своих воинов. Потери не были напрасными – живых змеев больше никто не видел. Несколько недель падальщики и прочие плотоядные обитатели Поверхности пиршествовали у Комсомольского озера, обгладывая разлагающиеся туши монстров. Автозаводская линия была свободна. Сначала робко, потом всё смелее туда-сюда стали ходить обозы. Со временем были сняты усиленные дозоры на Единой и Первомайской. Даже знаменитую бронедрезину затолкали в тупик и больше оттуда не выкатывали. Весь Муос узнал о победе сил Республики над змеями. Правда истинные потери в официальных депешах скрывались и акцент делался не на подвиг спецназовцев и армейцев, а на мудрость Администрации Республики, спланировавшего и организовавшего эту великую операцию, ещё раз проявив заботу о своих гражданах.
Зозона в числе тяжело раненых доставили в госпиталь Центра. Через некоторое время спецназовцы стали возвращаться из госпиталя. Одни стали в строй. Некоторых демобилизовали из-за полученных увечий. Они заработали себе нежирный, но пожизненный паёк и преимущественное право устроиться на какую- нибудь канцелярскую работу. И всё же тяжело было наблюдать исход из Урочища инвалидов с их семьями: опустив головы, кульгая, а то и опираясь на плечи своих жён, они навсегда уходили c базы.
Зозон и ещё трое спецназовцев так и не вернулись из госпиталя. Официально сообщалось, что они умерли от ран. Но в Урочище поговаривали, что их, как безнадёжно больных, умертвили сами врачи -это разрешал делать новый Закон Республики.
Вера снова почувствовала себя одинокой. После смерти Зозона Урочище ей уже не казалось домом. Теперь ей, наоборот, постоянно хотелось вырваться отсюда. Она с нетерпением ждала новых заданий, а в промежутках между ними с остервенением колотила грушу, отрабатывала ката с оружием и без, стреляла из арбалета и качала на снарядах и без того ставшие почти железными мышцы.
Среди спецназовцев Стрелка прослыла «чокнутой». Нет, о её победах помнили, её ценили и считали опытным бойцом. И всё же настораживала нелюдимость единственной девушки-воина, которая почти ни с кем не общалась, а всё свободное время проводила в туннеле, как одержимая оттачивая приёмы. Во время спаррингов она дралась почти в полную силу, не позволяя соперникам свеликодушничать и заставляя воспринимать её как серьёзного и опасного противника. Волей-неволей с нею начинали драться также жёстко. Казалось, она никогда не устаёт, а пропущенные, даже очень сильные, удары только делали её злее и напористее. Худая, быстрая, сильная она была, как арбалетная пружина, которую невозможно переломать, но которая может очень больно выстрелить. В конце-концов равных Вере в учебном бою из числа обитателей Урочища осталось мало. Иногда спецназовцы, растирая ушибы и вывихи после схваток с Верой, оправдываясь не понятно перед кем, вспоминали погибших в бою со змеями, соглашаясь друг с другом в том, что был бы жив Лис или Тхорь или кто-то ещё, они бы «накатили этой малой». Это было отчасти правдой – в той битве погибли лучшие из спецназовцев.
Командир спецназа никогда не вёл тренировок и не спарринговал с рядовыми спецназовцами; лишь изредка он встречался в поединке с офицерами. Когда такое случалось, он уходил с кем-то из офицеров в туннель, выставляя со стороны казарм дозорного прапорщика – никто из рядовых не должен был видеть, как дерётся Командир. Вообще разговоры о Командире и о Штабе в Урочище не велись - это было было негласным табу. Командира никогда не называли иначе, как «Командир». Хотя он был когда-то обычным спецназовцем, потом стал офицером, и лишь потом стал командиром, первые две ступени карьерного роста как будто кто-то вырвал из памяти его подчинённых. День, когда штабной офицер зачитывал приказ о назначении нового Командира, становился чертой, за которой его друзья забывали его кличку, его происхождение и всё, что было связано с командиром в его прошлой жизни.
Командир редко ходил на задания, только на самые сложные, такие, как битва со змеями. На этом задании он был на самом важном направлении – именно его пятёрка должна была дотащить и дотащила цианид до устья Свислочи. Однако как вёл себя полковник в бою, чем проявил себя, знали только те, кто был с ним рядом. Другим они об этом не рассказывали, потому что о Командире нельзя было говорить даже, как о герое, Командир был героем уже по определению.
Заканчивались учения. В пятидесяти метрах, за баррикадой из мешков с песком скрывались «повстанцы». Вера, Фойер и Паук – «ликвидаторы». По команде руководящего офицера они сорвались со стартового рубежа и по ломаной траектории, от стены к стене, рванули к баррикаде. Щёлкнули арбалеты. В тот же миг Вера кувыркнулась по земле. Бетонные выщерблины пола больно ударили по спине. Фойер крикнул: «Убит». Значит одна стрела без наконечника достала его. Как автомат, заработал арбалет Паука. Вера тоже выстрелила. За баррикадой почти сразу двое недовольно отозвались: «Убит. Убит» и «убитые» отходили вглубь туннеля. Паук бежал первым и «повстанцы», отбросив арбалеты, скалясь, помахивали мечами с закреплёнными на клинках ножнами. Они примерялись к подбегающему Пауку, но тот внезапно согнулся, опустив свой горб ниже уровня баррикады. Пока защитники обдумывали смысл манёвра, Вера с разбегу вскочила на спину Паука, едва не наступив на сплетение дополнительных рук, взлетела под самый свод туннеля и перемахнула через баррикаду. Пока приземлялась, успела больно ударить ножнами одного защитника. Оказавшись на земле, тут же сделала подсечку второму. Намеренно отступая от баррикады, увлекла за собой оставшихся противников. В это время Паук перепрыгнул через мешки. За несколько секунд они заставили «повстанцев» сказать «Убит».
Они возвращались к стартовому рубежу. Фойер, идя рядом с одним из «повстанцев», довольно
