Радист закричал: «Света! Беги! Света, сзади!». Но его слова были тихими и приглушенными, как в Большом Проходе под воздействием шатуна. Светлана ничего не видела, она по-прежнему смеялась и радостно махала Радисту рукой. Смуглянки, ленточники и морлоки неуклонно приближались. Радист хотел бежать к Светлане, но ноги были как вкопанные в землю. Он беззвучно кричал и плакал. Светлана уже почти подошла к нему. Он уже видел её серо-зелёные глаза и даже слышал ни с чем не сравнимый запах её тела и волос. Только бы она дошла и он обнял её – тогда этот кошмар закончится. Но вот земля между Радистом и Светланой провалилась и оттуда стало выползать Оно – то чудовище, которое захватило их вертолет на подлете к Минску. Оно вытянуло свои щупальца, стало похотливо извиваться ими вокруг Светланиных ног, щупальца скользнули под её платье, а потом стали плавно втягивать её в пропасть. Смуглянки, ленточники и морлоки столпились вокруг пропасти и радостно созерцали уход в небытие Светланы. А она, скрываясь в пропасти, спокойно смотрела на своего Радиста, который сделать ничего не мог. Светлана исчезла, пропасть сдвинулась – Радист завыл. Смуглянки, ленточники и морлоки зарукоплескали, радуясь исчезновению его любимой девушки. В ярости Радист схватил свой АКСУ и начал стрелять по этим ненавистным тварям. Они не убегали и спокойно принимали смерть, продолжая рукоплескать. Патроны кончились и тогда он схватил гранату и бросил её в толпу – раздался взрыв. Радист проснулся. Взрыв не был сном.
Убежище было заполнено дымом. Ничего не понимающие, только что проснувшиеся бойцы переворачивали искорёженное тело Ментала. Он выбрал себе спальное место на низу, но теперь почему-то лежал на полу, под нарами. Один уновец был ранен осколком в плече, больше никто не пострадал. Подбежал постовой-нейтрал и был также озадачен, как такое могло произойти – дверь в убежище никто не открывал. Ментал умирал, он вращал уже ничего не видящими глазами и что-то силился сказать. Было слышно только: «яка.. яка…». Никто не понимал, что он хочет сказать. Ментал умер. Осмотрев всё вокруг, пришли к выводу, что взорвалась граната Ментала (ещё вчера у них оставалось всего две гранаты – у Ментала и Радиста, но сейчас в распахнутом вещмешке Ментала гранаты не было). При этом Ментал своим телом накрыл гранату: об этом свидетельствовали повреждения на его теле и бетонном полу. Не оставалось сомнений – Ментал покончил с собой. Не выдержали нервы или встреча с шатуном для него не прошла бесследно или шатун его здесь настиг и поквитался с ним за его способности, которые позволили приоткрыть его тайну людям.
Радист не стал помогать другим заниматься похоронами Ментала и сборами в дорогу. Ему ничего не хотелось. Сон Радиста и самоубийство Ментала наложились друг на друга и сознанием Радиста овладела снова безбрежная гнетущая тоска и безнадёга. Как тогда – в слизняковой норе на Нейтральной. Но теперь не было рядом Светланы, которая могла бы вернуть его к жизни. Если бы она была рядом, она бы что-то сказала или сделала и надежда вернулась к Радисту. Радист силился вспомнить, что же Светлана говорила ему, что надо делать в таких случаях… Молиться её Богу?.. Как-то так: «Отче наш, сущий на небесах…». Нет не вспомнит. Богу всё-равно, что происходит с Радистом, Муосом, Москвой и всем миром.
Радист всё также в руках держал книжку белорусского поэта. Он её поставил на полку и машинально взял другую более толстую книгу. Открыл её: «Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мною. Твой жезл и Твой посох они успокоивают меня…». Радист быстро открыл название книги «Библия. Книги Ветхого и Нового Завета». Это ведь Книга про Того Бога, в Которого так верит Светлана. «Бог! Если Ты есть! Если во всём этом мраке есть какой-то смысл! Помоги мне слабому и трусливому радисту дойти до цели и сделать всё так, как надо…». Радист взял книгу, вложил её в заплечный мешок. Это не воровство. Хозяевам убежища, которые уже становятся ленточниками, книги будут ни к чему.
7.5.
До взрыва они отдыхали всего несколько часов, но после гибели Ментала оставаться в убежище уже никому не хотелось. Решили двигаться в путь. Плана, как идти, не было. Решили идти наугад, пока не найдут какие-либо ориентиры или не встретят проводника.
Они шли долго, петляя коридорами, ходами, норами. Два раза замечали, что идут по кругу. Решили оставлять метки: Митяй куском известняка рисовал на углах только знаки. Им везло. Пока что страх перед неметрошными коммуникации казался несколько преувеличенным. Здесь были слышны шорохи, вопли каких-то животных. Но они пока никого не встречали.
Они вышли к трубопроводу. Когда-то по этим ржавым трубам, которые тогда ещё не были ржавыми, что-то куда-то перегонялось. Между трубами и бетонной стеной канала, в который они были уложены, имелось узкое пространство, через которое мог идти один человек. Они цепочкой двинулись туда. Иногда щель сужалась, тогда вперёд приходилось протискиваться боком.
С труб метнулась какая-то тень и в ту же секунду завыл нейтрал, шедший в конце цепочки. Это случилось в узкой части прохода, когда все стояли лицом к трубам. Тенью оказался кот, обыкновенный черный кот. Теперь он, свирепо урча, вцепился когтями в одежду зажатого между трубой и стеной нейтрала и разгрызал ему своими клыками шею. Нейтрал держал в руке меч, которым пытался ударить кота. Но в тесноте он не мог замахнуться. Тогда он бросил меч и начал стаскивать кота руками. Ещё один нейтрал лез навстречу своему соплеменнику, и когда он уже почти дошел, мимо лиц остальных по трубам пробежало ещё несколько котов. Они не обращали внимания на остальных бойцов, а прямиком бросились на раненного нейтрала. Тот, превозмогая боль крикнул:
– Ухо… дите…
Хлынул фонтан крови -коты перегрызли сонную артерию. У нейтрала подкосились колени, он так и остался стоять зажатым между стеной и трубами. А коты, хищно урча, грызли его плоть. Рахманов тянул за руку нейтрала, который рвался помочь своему умирающему товарищу. Было уже поздно, а здесь, зажатые, они были легкой добычей для стаи диких котов.
Гибель нейтрала рассеяла впечатление о безопасности неметрошного Муоса. Они вышли из трубного канала и продолжили бесконечное хождение по лабиринту. Где они теперь находятся – возле Нейтральной, Немиги или в другом конце Муоса – определить невозможно. По дороге они встретили ещё одно разорённое поселение – такое же убежище, но раза в три меньше прежнего. И захвачено оно было значительно раньше – на полу валялись только черепа и обглоданные животными кости.
Неметрошные ходы постепенно захватывала мутировавшая растительность. Стены покрывал лишайник. Там, где на полу встречалась кучка грунта или песка, появлялись полупрозрачные немного светящиеся в темноте трубчатые побеги без листьев, толщиной с карандаш и длиной с палец. Что у этих созданий лежало в основе процесса питания в отсутствии света – сказать трудно. Нейтралы их называли торчунами. Местами на десятки метров пол и низ стен был устлан торчунами. Когда на них наступаешь, они мягко сгибаются под тяжестью человеческого тела. Когда подымаешь ногу – они быстро выпрямляются и не остаётся никакого следа от только то ступившего на лужайку торчунов человека. Торчуны безобидны, но в пищу человеку не пригодны – желудок не мог переварить их жесткие ткани.
Зато их с удовольствие пожирают подземные представители фауны – жабки. Жаб, как таковых, не видели с Последней Мировой. Жабки, возможно, это мутировавшие потомки жаб, хотя сходство у них очень отдалённое. В условиях темноты подземелий жабки стали полупрозрачными и без глаз. Да и рудиментарная голова у них представляла собой лишь небольшой бугорок на круглом туловище с четырьмя короткими перепончатыми лапками. Они выползали из щелей и ямок, съедали одного, а кто побольше, то и двух торчунов и уползали обратно в щель. В течении долгих часов торчуны, покрытые защитной оболочкой, переваривались в животах жабок. Но жабкам спешить было некуда, торчуны росли намного быстрее, чем их съедали. Был кто-то, кто ел и жабок, но Радист уже не решился расспрашивать про них у замкнувшегося в себе нейтрала, переживавшего гибель своего друга.
Хотелось есть, и никто не решался предложить Митяю сделать привал. Командир сам решает, когда, где и для чего им останавливаться. Когда они проходили одно из перекрещений ходов, послышался приятный аромат. Решили вернуться и узнать, что является источником этого аромата, тем более, им всё- равно было, куда идти. Они вернулись и свернули в боковой ход. По мере их движения запах усиливался. Запах был намного приятнее, чем запах тушеного картофеля с мясом. Где-то готовили такую пищу, которую
