входил в планы ленточников. Один из них, суетливо подымаясь, приставил к губам свой палец и шепнул:
– Не кричи! Всё уходим…
Они быстро стали отходить к выходу из клетки, оставив Радиста и других пленников в покое. Не поняв всего до конца, Игорь сделал вывод, что его крик в данном случае не на руку ленточникам, и стал ещё громче орать:
– Помогите! Спасите!!! А-а-а!!!
Зажглись дополнительные лампы. Ленточники на станции попросыпались. Некоторые бросились к клетке и увидели выбегавших из неё охранников.
– Ах вы, гады… Здесь нарушители… Нарушители… Сюда-сюда..
Охранников похватали. Их тут же, перепуганных разоружили и потащили в другую клетку. Взволнованный Миша сам, распихивая других, забежал в клетку и стал осматривать пленников. Сначала он бросился к Радисту, бесцеремонно схватил его за волосы и повращал головой, рассматривая с разных сторон шею:
– Этого не успели…
Он перешел к Рахманову, у которого торчал кляп во рту.
– Этого тоже не успели…
Потом к Лекарю:
– Сволочи… Подонки годовалые…
Он засунул свои пальцы в кровоточащую рану Лекаря, пытаясь словить червя пока он не присосался к спинному мозгу. Но он не успел:
– Поздно… Этому сделали пересадку…. Сволочи… Сволочи… Сволочи… Достаньте их из камеры – немедленно казнить…
Не смотря на досадность своего положения, Радист повернулся. Он решил понять, что же произошло, и рассмотреть, что будет происходить дальше. Миша, видимо чтобы успокоиться, стоя рядом с Радистом, стал нервно ему разъяснять:
– Видишь ли, Игорь. Тебе придется сталкиваться и с таким, у нас в Муосе и у себя в Москве. Мы все любим наших хозяев. Я тоже получаю радость, вернее даже неописуемый экстаз, когда мой хозяин размножается и его детеныш получает нового носителя. И я, со своим положением, вернее с положением, которое занимает мой Третий Прародитель, мог бы неограниченно размножаться. Но интересы популяции хозяев важнее интересов отдельного хозяина. А некоторые носители не хотят этого понимать, они преследуют свои, эгоистичные интересы. Ваши тела предназначены другим, более высоким хозяев, а они захотели преступным путем всунуть в вас своих. Это при всем при том, что охранников мы отбираем среди самых лучших и преданных носителей. Какое осквернение… Хорошо, что ты закричал. А то бы эти недоноски лишили бы тебя чести быть носителем Третьего Прародителя.
Радист на секунду задумался о сложностях отношений между ленточниками, ничего не понял, и снова съязвил:
– Я правильно тебя понял: ты приказал казнить этих охранников? Но ведь их хозяева тоже погибнут. Ты ведь убьешь своих хозяев… Как ты так можешь…
– Я не убью их хозяев, они сами их убьют. Мы, конечно, потом будем оплакивать гибель этих невинных хозяев, загубленных из-за сумасбродства их носителей.
Пока они разговаривали, на кострище в центре платформы разожгли большой костер. Перед этим четверых охранников – участников самовольного осчастиливливания, привязали друг к другу. Их подвесили вниз головой к цепи, крепившейся на крутящийся блок, прикрепленный к самому потолку. Палачи натянули цепь, подняв казнимых на полутораметровую высоту, после чего развели под ними костер и цепь дали в руки подвешенным. Если они отпустят цепь, то уткнутся головой в костер. Цепь могли держать только двое. Они изо всех сил старались, кричали, плакали, просили прощение у Миши и у своих хозяев. В это же время солдаты сгоняли население станции, чтобы все видели казнь. Миша, по прежнему стоя в клетке рядом с Радистом, назидательно вопил:
– Смотрите, как они подвели своих хозяев. Они их загубили. Сейчас эти несчастные, да-да – несчастные, ибо благородство они свое утеряли, убьют своих бедных хозяев, всунув свои мерзкие головы в костер. Помните: каждый, кто совершит самовольное размножение – убивает своего хозяина!
Люди, особенно дети, плакали. Они оплакивали не людей, а червяков в их шеях. Руки у казнимых тряслись. Языки пламени уже лизали их головы. В какой-то момент они не выдержали и цепь вырвалась из рук. Они повисли, уткнувшись головами в костер. Истошный вопль и запах палёного мяса. Радист не смог этого смотреть, он отвернулся.
Через полчаса, когда обугленные трупы уже утаскивали в туннель, внезапно зашевелился Лекарь. Он открыл глаза, покрутил головой, посмотрел на лежащих рядом Радиста и Рахманова и тихо произнёс:
– Ребята, я уже чувствую эту тварь и, кажется, начинаю по-другому к ней относиться. Она мне уже кажется не такой страшной.
Он закрыл глаза и полежал минуту. Радист подумал, что плохие события сегодняшней ночи для него ещё не закончились. Через десять минут Лекарь открыл глаза. Лицо его изменилось. Он закричал:
– Во имя хозяев! Выведите меня отсюда, заберите меня от этих несчастных!
Уже вновь назначенные охранники засуетились:
– Что, уже наш? Что-то рано.
– Всякое бывает, ты что хозяина в нём не чувствуешь?
– Ну чувствую, только не очень сильно. Ну так что с ним делать? С несчастными и вправду не хорошо благородного держать.
– Давай его отцепим и в другую клетку переведем. А Миша появится – его и спросим.
Они расцепили Лекарю кандалы. Он поднялся, растирая онемевшие руки и ноги. Охранник торопил:
– Давай-давай, пошли!
Лекарь медлил. Внезапно он ударил локтем в солнечное сплетение охранника, стоявшего ближе. Спустя мгновение – удар ногой в пах охраннику, который был у входа в клетку. Оба согнулись. К клетке бросились двое других охранников, чтобы её закрыть, но Лекарь уже выбегал и с силой ударил плечом дверь, которая резко распахнулась и ударила по голове одного из подбегавших. Спустя секунду он уже карабкался на саму клетку и залез на её самый верх. В руке у него была стрела, которую он выхватил из колчана одного из охранников. Он стоял на прутьях и смотрел вниз, на Рахманова и Радиста. Охранники навели на него свои арбалеты, но стрелять они не могли: Лекарь уже был ленточником и ничего такого, чтобы угрожало всей популяции, он не делал. Рахманов спросил:
– Что ты задумал?
– Я задумал сделать свою последнюю операцию в жизни. Я много раз оперировал, но это будет самая уникальная операция, какой не делал никто и никогда! Лекарь умирает счастливым.. Ха-ха-ха.. Эту операцию опишут в учебникам по медицине.. ха-ха..
Потом он уже серьезно и устало сказал, обращаясь к своим друзьям:
– Ещё немного и я этого сделать не смогу, вернее не захочу..
Говоря это, Лекарь сел на колени и согнулся, уткнувшись лбом в прутья решетки. Стрелу, взятую в две руки, он занес над своей шеей, и стал медленно вводить её в надрез, сделанныё ленточниками при его «осчастливливании», а затем в канал, по которому полз червь, приближаясь к его мозгу. Ленточники- охранники, поняли, что задумал Лекарь, и теперь пытались влезть на клетку. Но сноровка у них была не та, что у Лекаря.
Терпеть боль тяжело, но в десять раз тяжелее терпеть боль, которую сознательно себе причиняешь сам. Зубы сведённой челюсти Лекаря скрипели, мышцы лица дрожали, на лбу выступил пот, по шее стекала кровь и капала на одежду Радиста, лежащего как раз под Лекарем. Дойдя до той точки, которую Лекарь считал местом расположения червя, он с усилием несколько раз провернул стрелу. Потом он прошептал: «Кажется всё» и упал на бок. Стрела по-прежнему торчала в его шее, убив червя и вместе с ним – Лекаря.
В это время подоспел Миша. Он тут же устроил новую казнь – уже новым охранникам, которые пробыли таковыми всего несколько часов. Радисту свои действия он прокомментировал так:
