станут. Хочешь? – Получив утвердительный кивок головой, я несколько раз произнес Иисусову молитву и убедился, что он выучил эти восемь слов наизусть. – Вот и всё, боец, сильней этого оружия ни у кого на свете нет. Ты теперь самый вооруженный мальчик на земле. Читай это про себя в любой ситуации и сам увидишь, как «враг будет повержен, и победа будет за нами».
– Всего-то! – воскликнул он. – А ты уверен, что это поможет?
– Конечно, Славик, наши с тобой предки с помощью этих слов всех врагов побеждали, так что проверено столетним воинским опытом. Ты только не забудь эти святые слова, когда страшно станет. Договорились?
– Ага. А можно я буду их всегда говорить?
– Можно. Особенно сегодня. Нам ведь с тобой предстоит женщин охранять.
– Вот здорово! Тогда я начну. – И мальчик пошел в дом, бормоча слова молитвы.
Завершив внутренний обход, я решил пройтись по внешнему контуру. Ночью хозяин спускал с цепи трех доберманов, и они, случалось, нарушали маскировку датчиков тревоги. Под высоким каменным забором с острыми шпилями существовала контрольно-следовая полоса. Кроме того «в растительном покрове и складках местности» имелось множество замаскированных датчиков, которые реагировали на малейшее движение. Эти умные технические штучки узнавали только нас с Владом и собак, всё остальное воспринимали как возможную угрозу и тотчас сообщали на центральный пункт, а оттуда сигнал поступал по кодированному радиоканалу на наушник охранника, который необходимо всё дежурство носить в левом ухе.
Кроме внутренней охраны, наш объект был также подключен к системе охраны поселка, который строился в расчете на обеспеченных людей, нуждающихся в круглосуточной защите. Казалось бы столько охранных редутов, профессионалов из числа ветеранов спецназа, МУРа и братвы, новейшей охранной техники – только в среднем раз в год кого-нибудь из жителей поселка обязательно подстреливали, выкрадывали с целью получения выкупа, обворовывались дома с выносом ценностей. По всей видимости, на каждую хитрую охранную штучку у противной стороны всегда находился свой достойный ответ с винтом – это напоминало соперничество сверхдержав в гонке вооружений. Вот поэтому у меня надежда была только на покров Божий, о котором я непрестанно просил в своих безыскусных настойчивых молитвах.
Не стану ничего утверждать и логически объяснять, да и не смогу, но я на подсознательном уровне чувствовал угрозу и реагировал на неё прежде всего молитвенно. Вот и сегодня я кожей спины, затылком и боковым зрением чувствовал на себе пристальный взгляд возможного противника. Это мог быть незримый луч сильного бинокля, телескопа или еще какой-нибудь новейшей наблюдательной техники, но я практически точно знал, что за нами, за мной, за нашим домом пристально наблюдает человек, из тех, кого принято считать особо опасным. Только что может человек, будь он хоть миллион раз опасный, опытный и технически гениальный, если меня и моих подзащитных защищает Сам Господь? Что у меня, спрашивается, есть, кроме этого – твердой веры в Божий покров и Его отеческую защиту немощных детей Своих? Ничего. Но и это я считал величайшим завоеванием моей непутёвой, никчемной жизни. Как там было у Константина Великого? Крест в небе и «Сим победиши» – и всё тут. И победил. Ну и мы, примерно, таким же образом.
Обед мне накрыли на веранде, чтобы я не спускал бдительного взора с охраняемых окрестностей. Поварихой и официанткой сегодня была Ниночка, девушка удивительная, просто чудо как хороша и обаятельна. Девушка-совершенство, мечта любого психически нормального мужчины, она любое блюдо, пусть даже самое простое, готовила так, что кушать его было необычайным удовольствием, таким что и слов нет, одно утробное урчание с закатыванием глаз. Каждое приближение Нины, которое сопровождалось мельканием белоснежного передника, индуцировало во мне электростатическое напряжение от макушки до пят, которое, как я ни пытался скрыть, она ощущала, о чем я догадывался по едва заметной улыбке на милом девичьем лице. Влад как-то чуть не получил от меня оплеуху, рассуждая о тех неформальных услугах, которые она просто обязана оказывать хозяину ввиду отъезда жены на курорты всемирного значения. Мне не хотелось думать об этом, я гнал подобные мысли из головы прочь, но они каждый раз снова и снова накатывали на меня, стоило Ниночке появиться в поле моего зрения.
Вот и сейчас, я хлюпал дивным украинским борщом, в который она добавляла какие-то особые травки и специи, от чего бордовый супчик приобретал такой изысканный вкус, что его можно было бы съесть неограниченное количество. Она порхала бабочкой из кухни на веранду, расточая ароматы цветов, душистых трав и чего-то очень приятного, что можно назвать свежим дыханием девичества. Только мне никак нельзя было поддаваться этим расслабляющим эмоциям, поэтому сегодня я был особенно суровым едоком со скрипучим капризным голосом, на что повариха не обижалась, потому что как всякая тонко чувствующая девушка, всё видела, ощущала и понимала. Во всяком случае, когда она заставала меня стоящим у обеденного стола в молитве – до или после вкушения трапезы, – девушка скромно замирала за моей спиной и по тени, которую отбрасывала её рука, я понимал, что и она молится, совершая украдкой крестное знамение. С отчаянием безумца я понимал, что Нина очень мне нравится, поэтому старался держаться от нее подальше. Ох-ох-онюшки, искушеньице-то какое, как сказал бы мой батюшка.
Дело в том, что в моей жизни, не столь уж обласканной красивыми женщинами, был некий весьма печальный опыт, который оставил на сердечной мышце глубокий болезненный шрам. Звали её сказочно красиво – Алиса.
Моя Алиса не имела отношения ни к Стране чудес, ни к Зазеркалью, напротив, жила в мире прагматизма и, не отвлекаясь на созерцание иррациональных фантазий, эфемерных звезд и недоступного неба, энергично шагала по твёрдому асфальтовому покрытию планеты Земля, ни в чём себе не отказывая. О, да! эта девушка знала, что и как предпринять для достижения цели, к кому подойти и какой ключик подобрать к потёмкам его чужой души.
