нибудь зал с алтарем.
— Да, похоже на храм, Гри. Но я заметил кое-что посущественнее.
Го перевел луч фонаря сначала на правую, а затем на левую стены. По бокам от иконы-перегородки имелись узкие проходы. От потолка к ним разбегались две зигзагообразные стрелы-молнии.
Григорий слегка поклонился изображению.
— Ну спасибо тебе, Путеводный…
Обе щели оказались входами на лестничные площадки. Вниз от площадок уходили громадные ступени высотой примерно до уровня пояса среднестатистического человека. В земных условиях спускаться по такой лестнице было бы крайне неудобно. Но не на Марсе с его слабым притяжением. Ход имел небольшую ширину, рассчитанную, видимо, на то, чтобы пропускать не более одного марсианина одновременно. Он огибал то ли огромную колонну, то ли шахту с диаметром, как прикинул Григорий, не меньше тридцати метров, и имел совершенно глухие стены без каких-либо окон, ниш или украшений. Только на сводчатом потолке висели крупные запыленные колпаки, наверняка закрывавшие осветительные устройства, ныне бездействующие.
Метрах в двадцати ниже перегородки лестница прерывалась площадкой с единственным дверным проемом в виде арки. За проходом, ведущим внутрь шахты, луч высветил решетчатый пол, образованный толстыми, по виду — металлическими прутьями. Они соединялись друг с другом без следов сварки, без болтов или чего-то подобного. Они вообще не были наложены друг на друга. Вся решетка казалась единым, одномоментно отлитым изделием.
— Не провалимся? — опасливо спросил Го. — Черт знает сколько миллионов лет прошло…
Григорий просунул ногу в дверь и изо всей силы стукнул каблуком по прутьям. И даже через толстую подошву уловил ровную, здоровую вибрацию металла.
— Не, нормально.
На всякий случай все же придерживаясь за высокие перила, он осторожно ступил вперед. Го тут же обхватил его за плечи.
— Эге! — сказал Григорий. — Ну наконец-то. Вот ты где, голубушка!
— Кто? — спросил Го.
— Что. Заходи, сам увидишь. И не боись, тут все на совесть строили.
Го прошел арку и поднял фонарь. Впереди тускло отразился бок огромного цилиндра.
— Слушай, — сказал Григорий. — Ты уже давно по Марсу бродишь. Пора в твою честь еще что-нибудь назвать. Кроме гиппобатрахия. Пусть это будет стартовая шахта имени товарища Го. Не возражаешь?
Товарищ Го не возражал. Он напряженно всматривался. Решетка не доходила до бока марсианской ракеты метров двух-трех. Дальше был перекинут мостик с очень высокими ограждениями. Он упирался в овальный люк.
— Прямо приглашают.
— Ну и что?
— Спрашиваешь…
Внутри кабина марсианского корабля представляла собой образец предельной простоты. Правда, доступным оказался только пассажирский отсек. Его пол концентрически понижался к центру. В него были вдавлены ряды ложементов, от которых остались одни основания, поскольку вся обивка давным-давно превратилась в труху, дававшую обильную пыль при самом легком прикосновении. Кроме мест для пассажиров в отсеке ничего не имелось, отсутствовали даже иллюминаторы. Корабль явно предназначался для весьма кратковременного полета.
— Орбитальный челнок.
— Значит, там, наверху, в храме, они совершали прощальную молитву, потом спускались сюда, загружались в ракету и улетали.
— Куда?
— На экскурсию. Типа «Познай Родину».
— В корабле без окон?
— Да, непонятно. И на другую планету с такими запасами не улетишь. Точнее, вовсе без запасов.
— А на спутники? На Фобос, к примеру. Или на Деймос?
— Это — пожалуйста. Но зачем отправлять туда уйму народа?
— Вахтовая смена рабочих. Быть может, они там что-то строили, на спутниках. Или улетали куда-то подальше.
— Куда?
— К другим звездам, например. Давай-ка познакомимся с управлением этого шаттла.
Из центра конического пола к потолочному люку поднималась забранная в кольцеобразные прутья лесенка. Судя по всему, вела она в пилотскую кабину. Но люк оказался то ли запертым, то ли намертво приржавевшим к ободу. Штурвального типа рукоятка ни на какие усилия не поддавалась.
Го достал из сумки компактный резак. Григорий положил ему на плечо руку.
— Отставить. Времени мало. Марсианский корабль — штука занятная, но, в общем-то, понятная. Давай поищем чего-то такого, чему нет аналогов в земной технике. Как приказано.
— Слушаюсь, подполковник, — с сожалением сказал Го.
Пилотам трудно дается мысль о том, что на свете существует что-то интереснее летающих машин.
Они вышли из ракеты. Го направил фонарь вверх. Над головами различался лепестковый створ, закрывающий шахту. Мощные сегменты давным-давно прогнулись под тяжестью обвалившихся пород. Когда-то этот стартовый колодец явно имел выход на поверхность. Но неведомый катаклизм его замуровал. Как, видимо, и все прочие выходы. Вселенная устроена так, что искусственные сооружения ей чужеродны. И по этой причине не могут существовать бесконечно. Особенно если переживают своих создателей.
— Грустно, — сказал Го.
— Друг мой! Когда становится грустно, следует идти дальше.
— Мудро.
Они вернулись на лестницу. Спустившись метров на пятьдесят, оказались в ангаре, где над головой нависали дюзы марсианского корабля.
— Ракета, обычная ракета. Работала на каком-то химическом горючем, — утешающим тоном сказал Григорий. — Наш «Одиссей» покруче будет.
— Да понимаю, — отозвался Го. — А быстро мы привыкли к тому, что находимся на другой планете.
— Нельзя же все время ахать да изумляться. Эй! Поберегись. Тут бездна. Этакой бодрящей глубины.
— А! Газоотводный канал?
— Нет ничего нового под солнцем. Между прочим, мы достигли второго яруса.
Второй ярус существенно отличался от первого. Поперечное сечение тоннелей имело форму не разрезанного овала, а геометрически правильных полуокружностей. Своды более обширных пустот опирались на ряды потрескавшихся круглых колонн. Рельсовые пути располагались на потолке. В ряде мест на них висели грузовые и пассажирские вагоны. Поперечные перегородки попадались реже, в большинстве своем были открыты, то есть утоплены в пол. Если же оказывались поднятыми, то легко обходились через боковые коридоры. Здесь марсиане, по-видимому, не слишком боялись разгерметизации. До самого своего исчезновения.
Значительная часть горизонтальной галереи, которую прошли Го и Григорий, состояла из повторяющихся сегментов длиной около полукилометра. Го назвал их «спальными отсеками». В этих пространствах между двумя перегородками от центрального тоннеля отходило множество боковых ниш, по виду представлявших собой индивидуальные квартиры.
Там без труда распознавались жилые комнаты с ложами для великанов, остатками больших размеров металлической мебели и массой мелких бытовых предметов из керамики, металла, стекла или каких-то
