— Куда лезешь, пьянь, это ж храм, а не пивнушка! Только тебя тута не хватает!
— Молчи, Вовка, не видишь, худо ему совсем. Я позову батюшку.
Губин обессилено прислонился к косяку и с надеждой смотрел в уютный полумрак храма. Оттуда с освещенной свечами иконы на него с любовью смотрел Сам Спаситель. Следом за старушкой навстречу ему семенил старенький батюшка. Губин открыл шершавый рот и чуть слышно прошептал: «Прости, батюшка, грешен я!» Батюшка наклонился над ним и, глядя в глаза, мягко произнес: «Бог милостив, Он простит». Обмягшее тело подхватили чьи-то руки и понесли внутрь храма. В голове мелькнуло: «Прощён!», и он отключился.
Очнулся Губин на постели в маленькой комнатке с побеленными неровными стенами. Рядом сидел батюшка и, закрыв глаза, перебирал четки. Над его склоненной головой висела икона Спаса Вседержителя. Взгляд Иисуса Христа проник прямо в сердце и влил в его истерзанную глубину сладостную исцеляющую струю любви. Боль отступила, по жилам ритмично пульсировала кровь, голова прояснялась. Слезы покатились по ободранным щекам Губина, и он понял, что вот так началась его новая жизнь. Жизнь в храме Божием. Гений и ничтожество
Следом за ним Михаил внес коробку и в нерешительности остановился посреди кабинета. Громадная фигура личного охранника с простоватым курносым лицом словно заполнила собой все свободное пространство помещения.
— Поставь сюда, — он раздвинул призы и ткнул пальцем в освободившееся место.
Золотая статуэтка сверкнула от соприкосновения с солнечным лучом и засияла в полумраке пирамиды с бронированными стеклами собственным внутренним светом.
— Так это из-за него столько шуму было? — Михаил насмешливо глянул на установленный предмет. — Две недели по всем каналам делили.
— Пусть себе... Ступай, Миша, мне нужно побыть одному.
Он бездумно прошагал по кругу, потянулся всем телом и расслабленно опустился в кресло. Из нескольких зеркал на него глянул исподлобья темным глазом усталый мужчина в мятом льняном костюме. Но статуэтка, сияющая лучами славы, капризно требовала к себе внимания.
«Ну, и?.. Заполучил я тебя, дружок, и что из этого? Мне твоих соседей мало было? Вон их сколько. Конечно, приятно твое здесь успокоение. Но это лишь завершение еще одного проекта. А сколько идей ждет своего воплощения! Но почему всегда так пусто в душе после покорения еще одной вершины? Нет. Надо срочно браться за новое дело. Снова загорится, забурлит... Чтобы по окончании вернуться в это же кресло, в эту пустоту».
Глаза поднялись к потолку. Из щелевидных окон струились солнечные лучи. Сейчас они его раздражали. Он тронул кнопку пульта — и жалюзи поворотом лопастей рассеяли свет.
Этот кабинет он задумал сам. Когда архитектор впервые разложил перед ним эскизы нового особняка, в его голове прозвучала фраза: «Башня из слоновой кости». Он произнес это вслух. Положил пятерню на один из флигелей и сказал: «Здесь». На следующий день он увидел в подробных эскизах то, что окружало его теперь. Кабинет-башня с высоченным потолком и стенами, облицованными слоновой костью.
Здесь хорошо думалось в одиночестве. Высота помещения требовала соответствующих мыслей. А с этим проблем у него никогда не было.
Задумал он как-то заработать миллион долларов — и уже через три месяца после выплаты издержек и налогов чуть больше миллиона числилось на его валютном счету в банке.
Предварительно, конечно, он произвел обширную разведку: какой товар имеет и будет иметь спрос в ближайшее время, где его можно купить подешевле. Сам слетал в Гонконг, лично выбрал партию товара с помощью друга, жившего там после университетского распределения. Лично заключил выгодный контракт. Несмотря на попытки китайцев по-восточному утонченно навязать ему невыгодные условия, он сумел перехватить инициативу и по-европейски твердо настоять на своем. Впоследствии его деловые качества китайские партнеры высоко оценили и стали с ним сотрудничать на долговременной основе с максимальной скидкой на цены.
Тогда с пухлым контрактом в чемоданчике он поехал в свой отель двухэтажным зеленым трамваем, который наблюдал до этого исключительно из окна длинного белого лимузина, взятого в аренду для поддержания наилучшего имиджа. С интересом разглядывал с высоты второго этажа почти белый асфальт суетливого восточного города, мелькание ярких рекламных иероглифов, сверкающие чистотой витрины лавок и магазинов, уверенную езду разномастных чистеньких автомашин, энергичные движения маленьких узкоглазых людей. По возвращении в Москву некоторое время ему все казалось, что москвичи еще не проснулись: до того темпы здешние отличались от китайских.
Охрану подбирал в свою фирму — не бандитов с подмосковных просторов, а уволенных разведчиков и МУРовцев. Принимал на работу, лично беседуя с каждым, по рекомендации солидных людей. Получив одобрение шефа, его Миша проводил собственное расследование, пришлось даже отсеять нескольких соискателей по причине их скрытой продажности. Но уж те, кто остался, — людьми
