довольно быстро. Полная чушь! За труднопереносимыми терминами и напускной заумностью – пустота, зияющая черной тоской.
Наконец, принялся за то, что отложил на десерт – рассказы. Если не обращать внимания на вездесущий негативизм, то читались они даже интересно. Во всяком случае, два рассказа меня сумели увлечь. Я ухватился за них, как утопающий за спасательный круг, и стал подтягиваться на их упругости и выбираться из мрачного омута к солнцу.
В последней странице пластмассовой обложки я обнаружил карманчик, и там – серебристый диск. Вставил его в дисковод компьютера и открыл файлы. Нашел один из рассказов и скопировал его в папку «Гости». Присвоил ему прежнее название с цифрой «2» и стал препарировать текст. Менял слова, разбивал длинноты на отдельные предложения и абзацы, вставлял недостающие знаки препинания, исправлял грамматические ошибки. После правки текст выглядел уже более менее прилично, и читать его стало приятней. Потом иронично улыбнулся и заменил некоторые слова, несущие мрачный смысл, на противоположные, светлые и оптимистичные. Перечитал. Рассказ будто засиял. Осталась авторская идея, авторская информация, изменилась лишь оценка событий с негативной на позитивную. Например: «солнце прожигало иссохшую землю горячими лучами» заменил на «солнышко ласкало землю животворным светом» или «утро началось с ядовито-красного восхода» – на «утренний восход прогнал ночную тьму и засиял миллионом крохотных радуг в росистой траве». Улыбнулся находке и сделал следующую замену: «я тебе этого никогда не прощу» на – «конечно, я прощу тебе это преступление, но чувство вины тебя не оставит».
Ну и напоследок написал отзыв.
«Дорогой автор!
Работать тебе еще и работать. Стихи твои мне показались сырыми. Часто нарушаешь законы стихосложения: ритм, размер, рифму. Много безграмотных выражений, косноязычия. О правописании молчу, оно просто отсутствует. Выделение запятыми причастных и деепричастных оборотов, обращений и вводных слов – такой же закон, как правила вождения на дорогах. Я так и не понял твоего отношения к Богу. Тем более не почувствовал, что ты Его любишь.
Поэтические словечки типа судьба, мечта, веер, чувства, жизнь, душа – с этим надо бы поосторожней. Они в романтической поэзии и в Православии имеют разный смысл, зачастую противоположный.
Мне кажется, как православный автор, ты еще только рождаешься, и лучше начать бы тебе с нуля. То есть, проще говоря, поступить в литературную студию. Заодно вспомнишь русский язык и литературу, без знания которых писать что-то свое рискованно. Нельзя достигнуть должного уровня, не обучаясь. Это могут себе позволить только гении (которые, увы, где-то рядом со злодейством). А для нас, людей Божиих, сказано: потом и кровью будешь добывать себе кусок хлеба. Я уж не говорю о сливочном масле и зернистой икре сверху.
Я бы тебе этого не писал, а обошелся бы холодным «ничего, занятно», если бы не увидел, что есть в тебе потенциал – заявка на талант. Кстати, давай попробуем разобраться что такое талант. Мне он представляется лучом света с Небес, от Подателя света, от Света светов. Талант, как дар Божий, совершенен. Но вот этот луч света проходит через наше сердце, наполненное темными страстями, потом через разум, помраченный грехом, – и что на выходе? Да! На выходе нечто грязненькое и мрачное. И степень загрязнения соответствует степени нашей греховности.
Особенный спрос в творчестве с нас, христиан. Потому что наше творчество сродни иконописи. А иконописцами раньше становились по большей части монахи. Отсюда вывод: чтобы служить Богу словом или кистью, необходимо вести равномонашеский образ жизни. И уж такие сласти, как вино, девочки, тусовки, жажда славы – сразу побоку. Быть православным писателем, поэтом, художником – подвиг, полное забвение мирских утех и жизнь в суровом затворе. Готов ли ты к этому? Ответь себе сам.
Сам я писал с раннего детства. Это было для меня также естественно, как есть и пить. Писал дневники, письма, стихи, поэмы, рассказы и повести, статьи в газеты… Но когда воцерковился и вошел в новую жизнь, я понял, что начинать нужно с нуля. (А мне было уже больше сорока лет!) Понял, что почти весь накопленный творческий опыт отныне почти ничего не стоит. Несколько лет писал «в стол», потом стал давать читать рукописи православным друзьям. Господь, видя мое упорство, давал мне понемногу благодать творчества – вдохновение. Но, увы, процентов восемьдесят работы были черновыми – все эти кипы бумаги пошли в печь. И вот вдруг – пошло. Один за другим: рассказы, потом повесть, еще рассказы… и что? Не факт, что это когда-нибудь будет издано.
Теперь мое к тебе предложение. Тебе сейчас что стихи, что прозу – все равно нужно учиться писать с нуля. Потому что необходимо научиться чувствовать фальшь, неверное звучание слова, а это дается годами упорного труда. (Кстати, один трезвый писатель мне сказал, что писателем можно стать годам к 40-50, не раньше.) Лучше начни писать прозу. Вот почему. Публика, которая интересуется поэзией, за редким исключением, в основном молодежь интенсивно женского пола, истерического, прелестного склада психики (см. Эдичку Лимонова и его исследования в этой области, с последующим переходом в прозу). Люди нынешние перегружены заботами бытовыми: чем кормить семью, как найти работу, как не свихнуться, когда у всех вокруг планируют крыши; как найти мужа или жену… В конечном, итоге - как выжить в этом содомском Вавилоне. И вряд ли они будут искать ответы на свои вопросы в стихах. Любители поэзии сейчас – малый кружок. Время уж больно рациональное идет.
У нас же, у христиан, поле деятельности огромно. Впереди у нас монархия. Помраченные люди побегут в Иерусалим встречать своего антихриста. На Руси Святой будут востребованы все русские православные творцы. И сейчас надо нам к этому готовиться. Я не против поэзии, но ее потенциал, ее охват – в тысячи раз ниже, чем у прозы. Нам сейчас не до цветочков с бантиками – вокруг война, духовная, беспощадная. И с нас спросится в свое время, а где вы, мастера культуры, были, когда мы монархию кровью и потом строили? Истеричных девочек стишками в кабаках тешили – или слово Божие проповедовали на скрижалях своих
