OCOБAЯ ПАПКА «БАРБАРОССА»

— Дорогая Рахель, это значит, что война проиграна[208].

2. Румыния

Едва в сентябре 1940 года в Румынии был совершен фашистский переворот, как началась систематическая подготовка к привлечению ее к участию в нападении на Советский Союз. В отличие от осторожности, проявленной к Италии, здесь для сомнений не было оставлено ме. ста: Гитлер определенно собирался заполучить румынские дивизии себе на подмогу. В ноябре 1940 года «кондукатор» Ион Антонеску прибыл в Берлин и имел длительные переговоры с руководителями фашистской Германии. В своих письменных показаниях, данных 6 января 1946 года, Антонеску откровенно признал, что переговоры, проходившие в ноябре 1940 года, можно рассматривать как «начало моего сговора с немцами в подготовке войны против Советского Союза»[209].

В январе 941 года Антонеску снова направился в Германию для переговоров, в результате которых было условлено, что рейх получает право ввести в Румынию свои войска. Антонеску спросил Гитлера, следует ли это рассматривать как акт, враждебный Советскому Союзу. Гитлер подтвердил предположение «кондукатора», однако заявил ему, что тот не должен этого бояться, поскольку Германия всегда «защитит» Румынию[210].

Третья встреча Гитлера с Антонеску состоялась в мае 1941 года, и здесь уже все карты были выложены на стол. Гитлер и Антонеску в открытую обсуждали планы совместных военных действий против Советского Союза. Параллельно шли переговоры между генеральными штабами и наносились взаимные визиты военных миссий.

Действия Гитлера не отличались особой замысловатостью. Он прямо сказал, что (цитирую показания Антонеску) «для возвращения Бессарабии и Северной Буковины она [Румыния) не имеет иного пути, кроме как только выступить на стороне Германии. При этом он указал, что за нашу помощь в войне Румыния сможет оккупировать и поставить под свой контроль также другие советские территории вплоть до Днепра»[211].

3. Венгрия

Начальник разведки венгерской армии Уйсаси в своих показаниях на Нюрнбергском процессе относил первые действия по привлечению Венгрии к операции «Барбаросса» к ноябрю 1940 года. В это время в Будапешт пришло письмо генерала Гальдера, который информировал начальника генерального штаба Венгрии генерала Верта о том, что венгерская армия «приглашается к участию в войне против Советского Союза». Верт в принципе не возражал, но заявил, что его армия еще не готова к войне, и запросил соответствующую помощь[212].

Начиная с этого времени представители вооруженных сил обеих стран систематически встречались и вели переговоры, в ходе которых обсуждались подробности предстоящего военного сотрудничества. Со стороны Германии были сделаны соответствующие предложения: в качестве платы за предоставление 19 венгерских дивизий Венгрия должна была получить «земли в Югославии, а в России старое Галичское княжество, предгорье Карпат до Днестра»[213].

Правда, здесь возникал один старый вопрос — вопрос о Трансильвании. Этот район являлся предметом давнего спора между Венгрией и Румынией. Так называемые венские арбитражи не удовлетворили ни ту, ни другую сторону, и поэтому Германия имела возможность вести циничную игру. В разговорах с венграми немцы намекали, что Трансильвания после войны будет передана венграм, а в разговорах с румынами заявляли противоположное.

В сентябре 1940 года венгерский посол в Берлине Стояи был на приеме у Гитлера, и тот намекнул, что можно будет рассмотреть вопрос о полном удовлетворении венгерских притязаний. А в ноябре 1940 года Гитлер пообещал Антонеску пересмотреть решение венского арбитража в пользу Румынии. Е ноябре 1941 года Гитлер подтвердил это обещание. Риббентроп же, отправившись в Будапешт, обещал то же самое венграм. Пожалуй, единственным откровенным человеком оказался Геринг. Однажды, беседуя с Антонеску по дороге в свое имение, он сказал ему без обиняков:

— В конце концов зачем вы ссоритесь с венграми из-за Трансильвании, которая по существу больше немецкая, чем румынская или венгерская?[214]

Тем не менее Венгрия дала свое согласие на участие в военной авантюре Гитлера. Хорти был весьма обеспокоен тем, что в первом варианте «Барбароссы» в качестве союзников упоминались только Румыния и Финляндия. В Берлине послу Стояи прямо намекнули, что если Венгрия не предложит своих услуг, то ей не получить южной части Трансильвании. А прогитлеровски настроенный генерал Верт практически уже вел переговоры с ОКВ и ОКХ.

4. Финляндия

Хронологию контактов между Германией и Финляндией по поводу предстоявшего нападения на СССР можно начать с 18 августа 1940 года, когда из Берлина в Хельсинки приехал эмиссар Геринга полковник Велтьенс, по официальной версии, для того, чтобы выяснить у финского командования возможность «транзитных перевозок» немецких войск. В рекомендательном письме финского посланника в Берлине, имевшемся у Велтьенса, указывалось, что о согласии на планы, сообщаемые Велтьенсом, следует уведомить Берлин конспиративной телеграммой, содержащей лишь одно слово. Эта телеграмма вскоре пошла в Берлин. Уже 21 сентября в финском порту Вааза появились первые транспорты с немецкими войсками и вооружением. На следующий день Кивимяки оформил в Берлине окончательное «транзитное соглашение» между Финляндией и Германией.

«Если бы в самом деле речь шла только о транзитных перевозках через Финляндию и Норвегию, — писал по этому поводу О. В. Куусинен, — зачем потребовалась бы такая конспиративность настоящих заговорщиков? Б действительности, однако, речь шла о другом. Как германские, так и финские заправилы, стремящиеся к совместной агрессии против Советского Союза, хотели как можно скорее создать в Северной Финляндии операционную базу для немцев; но так как ясно было, что появление уже первых контингентов немецких войск на территории Финляндии не могло остаться незамеченным, то в целях маскировки их подлинного назначения был выдуман хитроумный предлог — их «транзитное» перемещение. «Транзитные» контингенты немцев по пути застряли в гостеприимной стране и прочно обосновались на железнодорожных узлах Северной Финляндии»[215].

Когда в конце декабря 1940 года в генеральном штабе германских сухопутных сил состоялось совещание начальников штабов армий, обсуждавших план «Барбаросса», по некоему случайному совпадению в ставке Гальдера оказался и начальник генерального штаба финской армии генерал Геприкс. Он не принимал участия в совещании у Гальдера, но тем не менее сделал для высших немецких офицеров доклад о советско-финской войне 1939 года. Вслед за этим в его честь был дан ужин, на котором всячески восхвалялось «германо-финское братство по оружию».

Гитлер предпочел начать с военных контактов. Когда в феврале 1941 года в Хельсинки прибыл специальный представитель немецкого генерального штаба полковник Бушенхаген, то оказалось само собой разумеющимся, что оба генеральных штаба начали подготовку к совместным военным операциям.

Между Хельсинки и Берлином регулярно курсировали представители генеральных штабов, и они обо всем договорились. Как записал в своем дневнике Гальдер 7 июня 1941 года, «командование финской армии пошло на наши предложения и, видимо, на всех парусах стремится к выполнению задачи»[216]. Но дело не ограничивалось военной сферой. 20 мая Гитлер направил премьер-министру Рюти послание, в котором разъяснил свои планы. Рюти и Маннергейм заявили, что хотят располагать «свободой действий»[217]. На практике же 17 июня уже была объявлена мобилизация, и финские войска начали военные действия против СССР совместно с немецкими. Что касается «оплаты» их усилий, то Гитлер обещал финнам Ленинградскую область и Советскую Карелию.

Так в течение 1940 — 1941 годов Гитлер обеспечил себе непосредственную военную помощь со стороны четырех европейских государств. Хотел ли он большего? Безусловно. В частности, он оказывал значительное давление на Болгарию с целью получить и от нее военную помощь. Однако придворная клика Бориса, и без того непрочно сидевшего на троне, не рискнула пойти на это, боясь своего народа. 7 июня 1941 года Борис, будучи в гостях у Гитлера, прямо заявил, что болгарский народ не будет воевать против СССР[218].