В конце 1960 года мне пришлось решать финансовый вопрос. Издательскому коллективу предложили путевку на круиз вокруг Европы. Стоило это удовольствие четырех моих основных месячных зарплат. Плаванье на корабле, заход в шесть стран… Заманчиво, но дорого. Дома идею поддерживали, а решающий аргумент я услышал от гроссмейстера Давида Бронштейна. Я сказал ему, что на Англию и Францию отведено по четыре дня, на Италию три, а на другие страны по одному. Он спросил, помню ли я первый день в Швейцарии, во время поездки семь лет тому назад? Я помнил хорошо. «А десятый?» И вот в январе я отправился в мое первое и единственное морское путешествие на симпатичном корабле «Советская Эстония». (Сделано в ГДР). Отправились из Риги вокруг европейских берегов в Одессу. И правильно поступил, потому что впечатлений от посещения шести стран плюс морское плаванье, да еще без исполнения каких либо служебных обязанностей, оказалось, пожалуй, побольше, чем от служебных командировок. Рейс был в известной мере экспериментальный. Зимой океан очень сердитый, туристов не жалует. Но речь идет не о плавании, а о днях во Франции.
Мы вышли на берег в Гавре. Неподалеку от нашего кораблика стоял на причале американский «Юнайтед Стейтс», водоизмещением в двадцать раз больше «Эстонии». Я, задрав голову, не без удивления смотрел вверх, желая увидеть крышу этого плавающего высотного дома. В Париж группа отправилась на автобусе. По дороге в Руане посмотрели знаменитый собор, витражи. Честно признаюсь, что меня это не волнует. Любопытно было узнать, что памятник Жанне д’Арк стоит не на том месте, где был костер, а по архитектурным соображениям неподалеку. Но то, что сожгли Жанну – это уж точно. Гид Володя, русский молодой человек французского розлива, называл героиню на французский лад Жандарка. По дороге произвел впечатление небольшой стадион, как бы врытый в землю, сработанный рабами древних римлян. Цел до сих пор. Строили на века. Проверено практически.
Дни в январе короткие, в Париж приехали затемно. Гид называл улицы и площади, по которым ехал наш автобус, и все наименования были знакомы по Бальзаку, Мопассану и другим писателям. Разместились в отеле «Бребан», в центре города. Однако обедать нас водили в соседнее кафе, благодаря чему позже приключилась маленькая комическая сценка. В этом кафе на стене на видном месте висел велосипед – реликвия. Память о том, что когда-то здесь решали вопрос об организации велосипедных гонок Тур де Франс.
Меня и моего тезку художника разместили в одном номере. Он сказал, что после ужина мы должны пойти посмотреть знаменитое Чрево Парижа, тогда еще не ликвидированное. Мы просто обязаны не спать, а смотреть, не только ради себя, но и ради друзей, тех, что не в Париже, а в Москве и мечтают о Париже. Кварталы Чрева действительно впечатляли. В одном переулке пахло яблоками, в другом грибами… Машины подвозили продукты, и шла разгрузка. Позже эти разнообразные продукты развезут по магазинам, ресторанам, кафе. Миша делал наброски в блокноте. К нам подошли и, насколько я понял, хотели вступить в коммерческий контакт, полагая, что Миша интересуется ценами.
Особенное впечатление на меня произвела сцена разгрузки фуры, доставившей выпотрошенные коровьи туши. Ловко маневрируя на узкой улице, шофер поставил машину так, что задний бампер почти соприкасался со стеной дома. Поднялись металлические жалюзи, и хромированная штанга внутри складского помещения была соединена со штангой внутри фуры. На последней, на крючьях висело много туш. И один единственный человек, цепляя этакой металлической тростью крюк, на котором висела туша, без усилия увозил тушу по штанге вглубь склада. Разгрузка фуры продолжалась минуты. В тишине, без тяжкого труда и мата.
Времени на сон осталось немного. И когда первым для нас с соседом ранним парижским утром в дверь постучали, никто не хотел вставать открыть дверь. Снова стук, затем щелчок замка, официант открывает дверь и входит с подносиками и ставит их прямо на тумбочки при кроватях. Кофе, булочки… На следующее раннее утро снова стук в дверь. Сознательный полуголый Михаил вскакивает, дверь открывает официантка, не обращая внимания на мужской стриптиз, ставит кофе и удаляется, не аплодируя.
О специалитете Чрева Парижа – луковом супе – классики рассказали все. И об Эйфелевой башне, Триумфальной арке, Лувре, Елисейских полях и многом другом – тоже. Могу лишь добавить, что в музее Родена мне было очень холодно, а в Нотрдам де Пари священник протягивал туристам для поцелуя руку в лиловой нитяной перчатке. Мы с ним обменялись взглядами, и он мне руку протягивать не стал. То ли сообразил, что я атеист, то ли догадался, что я несу ответственность за ужасную юридическую ошибку далеких предков.
Еще нас сводили в кино, посмотреть фильм будто бы описывающий французские нравы. Моим соседом оказался средних лет мужчина, не то алжирец, не то марокканец. Он пытался вступить со мной в диалог и жестами показывал как он не одобряет французов. Языковый барьер надежно предохранял меня от проявлений солидарности с борцом против французских империалистов.
В программу входило также посещение Версаля. Чудесный парк, но, увы, январь. И кое-где на стенках с огорчением увидел столь знакомые и на Родине автографы. Правда, не кириллицей, а латиницей.
Еще посетили город Сен-Сир, известный своей военной школой, а в нем детский садик. Там, как и положено, ребятишки играют, рисуют и им даже доверяют не только лепить, но и обжигать какие-то керамические штучки. Французские дошколята были веселы и довольны жизнью. Они с интересом изучали туристов. Я высоко поднял одного малыша, и сейчас же ко мне выстроилась очередь. Потом группу приняла директриса школы и мэр – коммунист. Директриса не блистала красотой, но имела французский шарм. А мэр сказал, что если бы во Франции руководящей была бы коммунистическая партия, то они сделали бы все лучше, чем у нас. Нас угостили вином, а на вопрос о том, как бы французы реагировали на полный запрет употребления вина за рулем, он ответил, что была бы грандиозная забастовка, а может быть, революция.
Позже я еще дважды бывал во Франции на шахматных соревнованиях. В 1986 году в Гренобле и в 1988 году в Бельфоре. Там проходил международный турнир, пригласили в качестве гостей М. Ботвинника и, заодно, меня. Небольшой город имеет славную военную историю. На открытие приехал министр внутренних дел Шевенеман, Он немного поговорил со мной по-немецки и, на всякий случай, спросил, где я изучал немецкий язык. Мне показалось, что это вопрос профессиональный, по линии внутренних дел. Я отчитался о своем прошлом, не имеющем отношения к подобным делам. Свободного времени было немного, и я мало смотрел по сторонам. В Гренобле я обратил внимание на то, что среди группы школьников, которые под руководством учительницы парами шли по тротуару, не меньше половины не европейского происхождения. А названия магазинов какие-то милитаристские – Редут, Полигон и т. д. Отблески военной славы прошлых лет. Снова побывал в Париже. И действительно первые дни в Париже запомнились крепче, чем остальные.
Собираясь в круиз, я решил взять с собой фотоаппарат, хотя никогда ранее этим делом не занимался. Фотоаппарат-лейку взял у тестя, опытного любителя. Он объяснил мне, как наводить и на что нажимать и я прилежно щелкал.
Из Парижа в Гавр мы возвращались поездом. Выехали поздно вечером. Спать хотелось безумно. Вагон отапливался оригинально – пол был теплым. Повесить мою лейку на крючок не вышло, и я положил ее на верхнюю багажную полочку. А в Гавре туристов торопили, призывали к сознательности – задержка отплытия корабля стоит очень дорого. И я, конечно, фотоаппарат забыл. Спохватился в каюте, когда корабль начал отчаливать. Более опытный спутник, услышав об этом от меня, сказал, что это дело нешуточное, дома могут обвинить в том, что я продал фотоаппарат! А это тяжкий грех. И мы быстро поднялись на палубу. К счастью доброго соседа провожал его друг. Я крикнул ему, что аппарат лежит на багажной полке в первом вагоне в первом купе. Повезло, что такой удачный случился адрес. Отплыли. Предстояло обогнуть Пиренейский полуостров и идти в Неаполь. Вскоре прикрепленный к нашей группе переводчик сказал мне, что пришла радиограмма, аппарат найден, его перешлют в Неаполь, и я должен буду оплатить пересылку. Поскольку туристу выдавали на всю поездку 19 долларов минус два на цветы на могилу Маркса в Лондоне и коммунаров на кладбище, Пер ля Шез в Париже, такая оперативность меня не обрадовала. Однако ронять достоинства перед тестем я не собирался. Но аппаратик отправили в Москву, и доллары остались при мне. В Москве меня пригласили в контору Интуриста. В большом кабинете солидный
