Бодрый, ловкий, франтовски одетый, с сигарой в зубах, он подошел к Паскуалю и, приветствуя, протянул ему руку.
— А, это вы, Фурбис, — задумчиво молвил Паскуаль, размышления которого неожиданно были прерваны. — Что вам угодно?
— Вы, кажется, меня спрашивали, господин Паскуаль, — возразил Фурбис.
— Да, теперь я вспомнил. Мне нужно продать пару прекрасных рабочих мулов. Вам надо бы повидать Мулине — это он заведует у меня такими делами.
— Я увижусь с ним и постараюсь угодить вам.
Затем торговец справился о здоровье Паскуаля с тем заискивающим добродушием, которым маклак[2] старается задобрить своего клиента.
— Я замечаю в вас, сударь, некоторую слабость, — сказал он. — На вашем месте я посоветовался бы с доктором.
— Однако я вовсе не чувствую в себе никакой слабости, — твердо ответил Паскуаль. — Я совершенно здоров.
Сказав это, он встал, как бы желая подтвердить справедливость своих слов. Торговец юлил возле него и, продолжая разговор на ту же тему, щедро делился советами относительно образа жизни. Было около восьми часов.
Постепенно наступила ночь, но яркое сияние Луны позволяло видеть все так же хорошо, как днем.
В это время отворилось одно из окон нижнего этажа, и в проеме показалось белое видение: это была Марго. Легкая ткань, прикрывавшая руки и плечи, позволяла любоваться их прекрасным очертанием. Белая шерстяная косынка, кокетливо повязанная, скрывала ее роскошные волосы. Трудно вообразить себе что- нибудь изящнее этого создания, утопавшего, как чудное видение, в волнах полупрозрачной кисеи. Марго было только двадцать лет. Красота ее достигла полного блеска, сделавшись еще совершеннее, чем два года назад. Глаза, казалось, стали больше, талия стройнее, кожа, покрытая легким загаром, приобрела чудный оттенок. Словом, Марго заслуживала теперь более, чем когда-либо, сравнение с богиней любви. Несколько мгновений смотрела она вслед Паскуалю и Фурбису, медленно прогуливавшимся перед фермой. Первый опирался на палку и, казалось, с большим трудом влачил свое изможденное тело; второй, напротив, был крепко сложен, широк в плечах и ходил твердой, самоуверенной походкой. Никогда еще здоровье и хилость не контрастировали меж собой так ярко, как в настоящем случае. Марго не могла этого не заметить, и странная улыбка промелькнула на ее лице. Когда она увидела, что мужчины направились к ферме, она затворила окно и вышла к ним навстречу.
Фурбис приходил к Паскуалю редко. Он иногда встречался с Марго, но еще ни разу не бывал в ее обществе. Можно вообразить себе, какое она произвела на него впечатление, когда приблизилась к ним, такая гордая и изящная!
— Вот моя жена, — сказал Паскуаль, просияв и встрепенувшись при появлении Марго.
Он сделал несколько шагов ей навстречу. Фурбис остановился и быстрым взглядом окинул ее костюм.
— Фурбис, торговец лошадьми, — сказал Паскуаль жене.
Торговец низко поклонился.
— Если вам нужно переговорить о чем-нибудь с моим мужем, господин Фурбис, так прошу отужинать с нами.
Приглашение было сделано таким мелодичным голосом, а сама она была так хороша, что Фурбис как зачарованный едва смог ответить, что переговорить о деле ему нужно с Мулине.
— Все равно. Моей жене пришла прекрасная мысль, — молвил Паскуаль. — Отужинайте с нами, а Мулине вы еще успеете повидать.
Фурбис согласился, и они пошли на ферму.
Ужин был накрыт в обеденной зале, что было несколько не в деревенских обычаях. Путешествие с Паскуалем в Марсель пробудило в Марго любовь к роскоши и комфорту. С тех пор как она сделалась полноправной хозяйкой в доме, внутреннее убранство комнат было так изменено, что теперь дом их лишь условно назывался фермой.
При виде изящной люстры, спускавшейся над столом, покрытым белоснежной скатертью с разложенными на ней серебряными приборами, и двух резных буфетов черного дерева, которые больше полустолетия украшали ферму в Новом Бастиде, Фурбис вообразил себя в замке, а грациозная Марго с успехом довершала эту иллюзию.
— Вы женаты, господин Фурбис? — спросила она его за ужином.
— Да, сударыня.
— У вас, наверное, есть и дети?
— Да, двое.
Ей приходилось вытягивать из него каждое слово. В торговце упорно боролись два совершенно противоположных чувства. С одной стороны, он сравнивал свою жену, простую необразованную женщину, свой дом, жалкую крестьянскую избу, и свое хозяйство, которое едва могло прокормить его семью, с хозяйством, домом и женой Паскуаля — и в этом случае он завидовал ему. Но, когда он сравнивал свое железное здоровье, волчий аппетит и геркулесову силу с хилым здоровьем Паскуаля, он сознавал, что жаловаться ему, в сущности, не на что. Желания свои он резюмировал тогда следующим образом: «Недурно бы мне иметь то и другое вместе!»
А Марго в это время внимательно рассматривала его, и глаза их встречались уже не раз.
Фурбис ушел после ужина. Мулине, поджидавший у дверей столовой, предложил проводить его, чтобы поговорить о деле, ради которого торговец явился на ферму.
— Любишь ли ты меня, мой ангел? — спросил Паскуаль жену, когда они остались одни. — Ты так печальна сегодня.
Этот вопрос прервал нить размышлений, предметом которых был Фурбис. Марго поглядела на своего мужа.
— Люблю ли я тебя? — повторила она. — Разве ты не знаешь этого?
Он встал со своего места и опустился перед ней на колени.
— Встань, Паскуаль, могут войти.
— Ну поцелуй.
— Нет, не здесь.
— Только раз, прошу тебя.
Она порывисто, нетерпеливо обвила его руками и, глядя на него сверкающим взором, сказала почти гневно:
— Я желаю, чтобы ты шел спать.
Он с усилием поднялся на ноги.
— Почему ты говоришь мне это? — грустно спросил он. — Подобные слова я слышу от тебя впервые.
— Потому что ты слишком слаб, как я вижу.
— Я-то слаб? Полно! Да я силен, так же силен, как Фурбис, — прибавил он с улыбкой.
— О! Не ошибаешься ли ты? — произнесла Марго, глядя на него.
Она отворила дверь, позвала служанку и, отдав ей приказания, вышла из столовой, чтобы подняться к себе в комнату. Там, одна, перед зеркалом, которое отражало ее прелестный образ, Марго задумчиво произнесла:
— Этот Фурбис положительно мне нравится.
Глава VI
Покинув ферму, Фурбис отправился домой. Он жил в небольшой деревеньке Фонбланш по соседству с Гордом.
