Стремление к свободе заставляет их забывать все трудности их предприятий. Большая часть из них никогда не достигает ее. Вся жизнь проходит в постоянных волнениях, пока не наступит желанное освобождение — смерть.
Что всего более поддерживает эти постоянные попытки, так это то, что преступники знают: общество, будто созданное для покровительства беглым каторжникам, всегда поможет им. Находятся люди, которые сочувствуют их предприятиям. Организован фонд, предназначенный для предоставления первой помощи беглым. Вся эта организация находится в руках неизвестного руководителя. Кто он, не знает никто. Один ли он, много ли их, где он проживает, никому не известно. Быть может, общество имеет одного главу, быть может, имя им легион.
Через несколько дней после прибытия Фурбис узнал эту тайну, причем под страхом смерти он не смел выдать ее. Но он и не думал выдавать ее, скорее он хотел ею воспользоваться. Он стремился к этому с таким искусством, так ловко убеждал Праделя, что в один прекрасный день тот согласился на побег.
С этой минуты все каторжники стали их сообщниками. Они указывали им подходящие случаи бежать по воде, но Фурбис не умел плавать, так что стали искать возможность бежать по суше. Трудно было определить время побега, так как каждый час имел свое назначение. Один случай мог послужить им в настоящем положении. Необходимо было найти какую-нибудь удобную минуту, чтобы нанести удар стражнику. Эта мысль занимала всех преступников. Между ними и стражей всегда существовала тайная вражда, готовая проявиться при первой возможности. Трудно решить, что достойно большего удивления: терпение каторжников или постоянная бдительность приставленной к ним стражи.
Фурбис и Прадель хорошо знали все эти препятствия. Каждое утро, когда они переезжали на судне на берег, они говорили друг другу:
— Сегодня это должно свершиться!
Но наступал вечер, надо было возвращаться, и снова раздавался дружный удар весел, попытка бегства откладывалась до следующего дня.
Так прошло несколько месяцев. Фурбис и Прадель мало говорили между собой. Всецело занятые одной мыслью, они не решались сообщать друг другу свои предположения — они боялись быть подслушанными.
Наступил август.
— Надо бежать, — постоянно повторял Прадель, знавший, как сложно беглецу зимой.
Однажды они были на работе в первом дворе арсенала. Этот двор отделяет от улицы только двойная решетка, идущая между двумя корпусами домов и небольшой площадкой. К этой решетке был прикреплен колокол.
— Видишь этот колокол? — спросил Прадель.
— Вижу, — ответил Фурбис.
— А знаешь, что один из наших влез по веревке, ни произведя ни малейшего звука. Затем завернул язык колокола в тряпку, позвал восемь человек товарищей, дал им возможность взобраться, затем последовал за ними сам, и все девять человек перебрались на крышу.
— Они спаслись? — спросил, задыхаясь от волнения, Фурбис.
— Один только он. Они были за пять шагов от караула. Их заметили, объявили тревогу, но последнего останавливать было уже поздно. Остальные были задержаны.
Фурбис долго молчал. Этот рассказ в равной мере увеличил как его надежды, так и опасения. Он удивлялся смелости арестанта, о котором только что рассказал ему Прадель.
— Все равно это нам удастся, — заявил он решительно.
— Молчи, — ответил ему Прадель, не глядя на него.
К ним навстречу шел караульный. Они тихо прошли мимо него, опустив головы, тяжело ступая под тяжестью соединяющих их цепей.
Глава XXVII
21 августа 1863 года Фурбис и Прадель были назначены на работу в мастерскую, где делали мачты для всего государственного флота. Здесь же находился огромный склад бревен всевозможного рода и размера. Работы производились под надзором охранника, который ежедневно заносил в журнал число каторжников, присылаемых на работы. Здесь же находились вольнонаемные рабочие, столяры и плотники, которые также привлекались морским начальством к работе.
Около шести часов вечера, когда начало смеркаться, незадолго до окончания работ, Прадель заметил, как двое рабочих зашли за нагроможденные штабелями стволы деревьев. Они пошли измерять бревно, которое должны были обтесать на следующий день.
— Внимание! — сказал Прадель.
Затем он подал условный знак товарищам, они поняли его и различными маневрами привлекли к себе внимание надсмотрщиков.
В это время Фурбис и Прадель за сложенными бревнами подошли к рабочим, дружным натиском, не говоря ни слова, опрокинули их на землю и занесли над их головами вырванные у них циркуль и молоток.
— Не убивайте нас! — взмолился один из рабочих, сложив руки.
— Хорошо, но в таком случае выбивай скорее заклепку! — потребовал Прадель.
При этих словах он подставил рабочему свою закованную ногу. Фурбис последовал его примеру.
Как мы уже упоминали выше, каждый каторжник носил на ноге кольцо, замкнутое небольшим болтом, в конце которого проходит заклепка. К этому кольцу прикрепляется цепь, так что достаточно выбить заклепку, чтобы расковать каторжника.
Двое рабочих, стоя на коленях перед преступниками, в пять минут освободили их от оков.
— Теперь, — продолжал Фурбис с угрозой, — раздевайтесь!
Не произнося ни единого слова, работники повиновались. Фурбис и Прадель облачились в одежду рабочих, велели тем надеть их арестантские костюмы и укрепить на ногах цепи.
Пока происходили эти события, стало совсем темно. Раздался звук колокола.
— Идите присоединяйтесь к нашим товарищам, — велел Прадель, надевая шапку Фурбиса и свою на рабочих. — Вы не должны говорить ни слова о том, что здесь произошло, и если вас не узнают часовые, то вы останетесь на корабле с товарищами до завтрашнего утра. Затем вы объясните, кто вы такие, но ни слова ни говорите о том, что произошло здесь, иначе берегитесь!
Все случилось так быстро, что рабочие, охваченные ужасом, минуту не могли выговорить ни слова, и, когда каторжники уже скрылись, один из них горестно произнес:
— Если мы будем ждать до завтра, то нас примут за их сообщников.
— А если мы выдадим их сейчас, нас убьют, как собак.
Оба замолчали. Несчастные смотрели друг на друга, со страха позабыв даже снять оковы, надетые им на ноги. Вдруг один из них пришел в себя и закричал изо всех сил:
— Караул! Помогите!
На крики рабочих, переодетых в каторжников, прибежали часовые и, тотчас поняв в чем дело, поспешили к выходу. В это время ворота уже запирали за последним выходящим рабочим. Не было никаких сомнений в том, что Фурбис и Прадель уже покинули арсенал. Немедленно по городу были разосланы агенты, которые осматривали самые глухие улицы, заходили в каждый более или менее подозрительный дом. С крепости было сделано шесть пушечных выстрелов, по три за каждого бежавшего преступника, — таким образом извещали власти и жителей Тулона о сбежавших каторжниках. Приметы беглых были немедленно разосланы префекту, начальнику местных войск, полицейским властям ближайших департаментов и начальнику пограничной стражи. Наконец, на следующее утро во всех деревнях были вывешены объявления, в которых крестьян предостерегали от ночных нападений беглых каторжников.
Что же происходило с беглецами в то время, когда предпринимались все эти меры предосторожности? Им благополучно удалось выбраться из города. Смелость, неожиданность и простота их плана привели к полному успеху. Переодевшись в платье плотников, они вместе с остальными рабочими вышли за ворота,
