Она незаметно хотела положить ему в руку немного денег, говоря:
— Слушай, возьми это, я сама не богата, но тебе предстоит далекий путь.
Он остановил ее.
— Нет-нет, я не хочу, чтобы мое посещение вовлекало тебя в излишние расходы. У меня есть еще несколько экю. Этого более чем достаточно, чтобы добраться до Комарго.
Он подошел к кровати, где спали дети, долго смотрел на них, а затем запечатлел нежный поцелуй на лбу обоих сыновей. В это время Бригитта отворила дверь. Ночь была темная, вся деревня была погружена в глубокое спокойствие.
— Не забывай меня, — сказала Бригитта, — а главное — не забывай своих сыновей.
— Не сомневайся в этом, — ответил он.
Это было его последнее слово. Он вырвался из объятий жены и быстро удалился. Но едва успел он пройти немного, как несколько человек, прятавшихся за стеной, вышли и загородили ему путь. Довольно было одного взгляда, чтобы он понял, с кем имеет дело: его окружили шестеро жандармов. Вдали виднелись блузы десятка крестьян, вооруженных вилами и ружьями, прятавшиеся в тени. Фурбис хотел броситься в сторону, но было поздно: его окружили со всех сторон. Унтер-офицер, командующий жандармами, откинул плащ, под которым прятал фонарь, и направил свет в лицо беглеца.
— Именем закона я вас арестую. Вы Фурбис, каторжник, бежавший из-под стражи в 1863 году.
При этих словах раздался ужасный крик: Бригитта упала без чувств на пороге своего дома. Фурбис хотел броситься к ней на помощь. Одним ударом он сшиб с ног двух жандармов и прорвал окружившее его кольцо. Но в ту же минуту на него бросились другие. Завязалась ужасная схватка. Торговец, гнев которого удвоил силы, десять минут отбивался от своих врагов. Наконец, его сбили с ног, связали руки и ноги и отнесли в город.
Только час спустя Бригитта пришла в сознание. Ее окружало много народа, между ними был и Фредерик Борель. Когда ее блуждающий взгляд остановился на нем, он ясно прочел в нем упрек.
— Позже вы будете благодарить меня за то, что я сделал. Я узнал вашего мужа, когда он появился около Нового Бастида, и счел своим долгом избавить как вас, так и всю местность от этого злодея. Но будьте спокойны, я буду заботиться о вас и о ваших детях.
Сначала она не ответила ему, затем встала и вытянула руки, будто желая схватить какой-то удаляющийся от нее предмет.
— Ах, мои дети! — проговорила она и вдруг разразилась безумным хохотом.
Ее пытались успокоить.
— Я хочу уехать в Испанию, — вскрикнула Бригитта, вырываясь из державших ее рук.
— Боже! Она помешалась! — воскликнул Борель.
Бригитта действительно сошла с ума — бедная женщина не смогла вынести этих последних впечатлений. Через несколько дней она была помещена в дом умалишенных в Сент-Реми. В начале 1866 года Фурбиса снова отправили на каторгу в Тулон. Там согласно положению о наказании беглых он получил тридцать ударов плетью. Затем его немедленно поместили в каземат для каторжников.
Когда Фурбис остался один, скованный, как дикое животное, им овладело настоящее бешенство. Он бился головой о стену, катался по полу, испуская душераздирающие крики. После двух лет свободы его положение стало еще более тягостным, чем то, в котором он был раньше. Трудно объяснить, как ему удалось не потерять рассудок.
После приступа бешенства он впал в мрачную меланхолию, которая продолжалась довольно долго и привела его в конце концов к более мирному настроению. После этого он был помещен между штрафниками. Фурбис не смел более надеяться улучшить свое положение хорошим поведением. За ним было усилено наблюдение, так что он должен был отказаться от надежды бежать когда-либо. Все, что оставалось, — это просить о перемещении в Кайенну. Не надеялся ли он встретить там Марго?
Глава XXXI
Неторопливая, спокойная жизнь, в которую окунулась Марго со дня своего прибытия в Сент-Лоран, преданная, бесконечная заботливость Мулине, обходительность сестер милосердия и наставления священника исправительного дома благотворно сказались на ней. Она уже не так мрачно, как прежде, смотрела на свое будущее. Ей не казалось более невозможным жить счастливо в стране, где зной был еще несноснее, чем в Провансе. Люди, окружившие ее, явно избегали всяких намеков, вызывающих воспоминания о ее приговоре. Она изъявила согласие на предложение Мулине. Он часто виделся с ней во время прогулки в приемной комнате исправительного дома, и она всегда ласково приветствовала его.
Зная чувствительную натуру Марго, трудно было понять, как это она так скоро забыла прошлое и полюбила Мулине. Но если принять в расчет, что она сильно ослабла физически, что целомудренная жизнь, укрощая ее дух, действовала и на тело, то легко можно понять, что чувство признательности заставило ее позабыть физические недостатки жениха, которые казались незначительными в сравнении с его чувствами.
Мулине, готовый на любые самопожертвования, чтобы доказать свою любовь, постоянно находился в очарованном состоянии, и это заставляло забывать о его возрасте и внешности. Марго не могла оставаться равнодушной к человеку, который был постоянно отвергаем ею, но преданность которого не имела границ, который и теперь был занят лишь одной мыслью — избавить ее от униженного положения. Что касается его, то он был так счастлив в эти минуты, что не видел никаких препятствий к достижению полного блаженства.
Как-то раз Марго сказала ему:
— Я буду вашей женой, если вы хотите этого. Однако если вы по-прежнему будете добры ко мне, то я попрошу вас подождать еще немного. Эта отсрочка даст мне возможность лучше обдумать мое решение и оценить вашу преданность.
Не без труда выхлопотал Мулине дозволение у местной администрации жениться на Марго. Женщины, эмигрировавшие из Франции во Французскую Гвиану, как правило становятся женами ссыльных. Не было случая, чтобы свободный переселенец женился на какой-нибудь из них. Но в этой стране, где военная власть играет важную роль, протекции, которыми пользовался Мулине, сильно помогли ему.
Подобно тому, как некогда он сумел заслужить расположение господина N., знаменитого оратора Юга, он приобрел уважение старшего офицера на судне, который взял его к себе на «Кацик». Именно этот новый покровитель написал от себя в Кайенну из Сент-Лорана и благодаря своему влиянию получил для Мулине дозволение.
Таким образом, Мулине мог жениться на Марго, но при этом он должен был дать слово не возвращаться во Францию, пока будет жива его жена. Все эти условия он принял без малейшего колебания. Чем была для него Франция? Разве для этого страстно влюбленного человека не была отечеством та страна, где жила любимая им женщина?
На границе владений исправительного дома, на берегах Марони, были построены жилища для ссыльных поселенцев. Мулине был также отведен один из этих деревянных домиков, построенных по общему плану. Позади дома обыкновенно устраивался амбар, где хранились продовольственные припасы и хозяйственные принадлежности. На первом этаже были две большие комнаты. Обстановка — довольно простая, но обитателям этих жилищ разрешалось менять ее на более дорогую, если у них были на это необходимые средства.
Уезжая из Франции, Мулине сообщил о своем решении Фредерику Борелю, и тот вручил ему деньги, причитавшиеся Марго за ее владения в Новом Бастиде. На эти средства Мулине обставил их будущее жилище. Он готов был пожертвовать всем, что имел благодаря своей экономной жизни. Все это вместе дало ему возможность из бедного жилища создать помещение, достойное гордской Венеры.
Похоже было, что будущее улыбалось как одному, так и другому. Новая жизнь, к которой они готовились, обещала им счастье. После всех пережитых бурь наступала тихая, спокойная жизнь, где ничто не могло уже потревожить их.
Накануне воскресенья 16 сентября 1866 года Мулине пришел повидаться с Марго.
