Сказать не получилось. В наш мысленный диалог, занявший какие-то секунды реального времени, вмешались. Причем вмешался тот, чьего вмешательства не ждали…
– Приветствую… аргентумов… – задушенный, хриплый голос… Джано попытался выпрямиться, – в моем доме… позвольте моим рабам… покинуть… комнату…
Но черные глаза нашли мои, и я поняла…
Он защищает нас. Алишера и… и меня. Как может, по-своему, он же ботаник… но защищает.
А его-то кто защитит?..
Глава 11
– Тебе еще нужно шило?
– Нет. Теперь мне нужны бинты и йод.
– …Очнись! … я…
– Ты, ты… Отвяжись ты! Мне надо добеседовать с аргентумами. Я поудобнее перехватила бейсбольную биту и улыбнулась серебряноглазым гадюкам.
– Сейчас разберемся, кто тут вкусный…
Вампиры шарахнулись. Вид у них был совсем не такой хищный и грозный. Один так и не успел снять с шеи гадюку, у второго в волосах до сих пор торчали птичьи перья – из подушки. И оба были облиты спиртом с ног до головы. Ага, это вам не командовать! А вот нечего было отказываться от угощения, нечего! Я по- хорошему хотела объяснить, что мой вампир не виноват, что под зеленым змием еще и не то творят, с кем не бывает. А они уперлись. Сами виноваты!
Я ме-э-э-эдленно так сделала шажочек – аргентумы вжались в стенку. Правильно. Сейчас мы выясним, что…
– Дэв побери, Дарья, открой глаза!
Разве они закрыты? Я все прекрасно вижу! Эй, а кто это говорит? В смысле, орет?
– Дарья!
Оуп-пф-ф… Впечатление, что в лицо кастрюлю воды плеснули! Или ведро. Или целую бочку! Блин!
Вампиры злорадно ухмыльнулись и растаяли непонятно как.
А я открыла глаза. Получилось со второй попытки – мокрые волосы залепили лицо. Прямо передо мной замер Алишер с какой-то посудиной в руках. Ведром, кстати. В глазах злость пополам с ожиданием, на щеке царапина. И больше никого. Ни Джано, ни…
– А где аргентумы? – спросила я по инерции.
Мальчишка отшвырнул ведро. Оно с грохотом врезалось в стенку. Сторожок, на минутку высунувшийся из-под кровати к новому источнику воды, испуганно шелестнул листьями и спрятался обратно.
– А ты уже соскучилась? – звенящим голосом поинтересовался Алишер. – Ушли.
Ага…
– А Джано?
– Увели.
– Куда?
Мальчишка смерил меня кипящим взглядом. Не знаю, что бы он мне ответил (вряд ли что-то хорошее), но тут бейсбольная бита в моих руках шевельнулась и зашипела.
Медленно, не выдавая леденящего ужаса, я скосила глаза на свою «биту»… и глаза в глаза встретилась с ящерицей из ящика.
– Аргентумы идти хотят – а ты в дверях, как дэв, пришедший за платой жизни. – Алишер смотрел на упившийся наконец вволю сторожок и повествовал о «событиях». Я тоже была занята делом: слушала и параллельно пыталась избавиться от ящерки, а та упорно лезла мне на ногу и шипела, как невыключенный телевизор.
– Зачем?
– Неважно. Они тебе велят дорогу уступить, а ты как не слышишь. Они и зашипели: «Спать». И ты уснула.
– Да? – Я с сомнением осмотрела интерьер. Ну он был такой… странненький. Ящерка, которую я чуть не использовала вместо оружия – это еще не самая большая странность. По вампирской спальне-библиотеке как Мамай прошел: книги вразброс, одна вообще на занавеске висит непонятно как, постель в обломки, теперь на ней если кто и уснет, то Дюймовочка, она мелкая, ей пофиг. Занавески будто авангардист оформлял или банда тинейджеров – не поймешь, чего больше, дыр или таки пятен? Пол уделан водой пополам с перьями, стружками и сухими травами (бывшими сухими, сейчас мокрыми-и). Ящик для ящерицы сдвинут, и там что-то стучит и шипит. Для завершения картины еще две детальки: ящерка в поиске меня и сторожок в нирване.
Мм… если я спала, то кто
Не Мамай же, в самом деле?
– Только ты как-то неправильно уснула, – вздохнул Шер, проследив за моим взглядом. – Я тебя даже поднять не успел, когда ты упала.
– Поднять меня?
У мальчика что-то не так с оценкой собственных возможностей.
– …а ты встала сама. – Мальчишка не обратил на мои слова ни малейшего внимания. – Сказала, что надо же разобраться, и предложила всем выпить.
– Кому – всем?
– Судя по всему – книжкам, – хмыкнул Алишер. – Только они перед тобой и были. И судя по тому, как им досталось через пару минут, ты очень обиделась на них за отказ. Сказала, что хотела по-хорошему, а раз они не понимают… и вылила на них весь спирт, который вы не выпили вчера. Занавески пострадали за компанию. Они якобы отказались от закуски.
– Так…
– Следующей подвернулась кровать. Ее ты обвинила в этом… как его… хамском поведении и пнула.
Я покосилась на кровать. Вечная ей память. Про перья не спрашиваю, ясно, откуда они взялись.
– Ну а потом ты сказала, что вот теперь-то кое-кто узнает, кто тут вкусный, открыла ящик, отобрала у матери новорожденного скалодыра, и…
– Кого?
– Ну вот же, ящерица. Они скалы дырявят. Их растят и скальникам продают, чтобы пещерные ходы проплавляли.
Ага. Скалодыр. Новорожденный. И то, что стучит и скребется в ящике – это его мама, у которой я отобрала детку, чтобы использовать в качестве бейсбольной биты.
Ну, просто зашибись.
Джано, тебе до меня расти и расти.
Я взяла этого вроде как скалоплавителя на руки. Надо же посмотреть, вдруг я ему сломала что-нибудь. То есть не вдруг, а что именно сломала… Твою швабру. Докатилась, уже новорожденных от тебя прятать надо, тоже мне, сумотори.
– Не успела. – Похоже, моя покупка была телепатом. – Ты ее только в руки взяла, и я… ну…
– Что?
– Облил тебя водой. Чтобы разбудить.
Я осторожно отложила ящерку в сторону, погладила по теплой серо-зеленой головке и уставилась в потолок.
Мальчишка выдержал четыре секунды.
– Что?
– Спасибо говорю. Тому, кто там, наверху. За то, что меня украли бандиты, – посмотрела на офонаревшее личико и добавила: – Без этого меня бы никогда не занесло на рабский рынок. И не попался бы ты мне, такой сообразительный. Блинчики будешь?
Но блинчики – это не муравьи. В смысле, сами собой не заводятся. Поэтому, пока тесто доходило, мы с моим передвижным интернатом успели прибрать комнату, уложить книги, воссоединить
