сделали, за то, что он их родичей в рабство продал… за пять орлов… только у него такой шрам был…
– Алишер, ты думаешь, это… это… – Я новыми глазами посмотрела на черепаху. Та ответила злобным взглядом. А почему, собственно, нет? В сем мире не только Джано умеет колдовать. – Какая прелесть! Ты уверен?
– Я однажды это увидел… случайно. А он меня побил. Сильно… на всю жизнь запомнил.
– Ах, побил… – Я прикипела взглядом к мерзкой рептилии и незаметно потянула к себе камень – как лучший аргумент в общении. – А ну-ка, иди сюда, черепаховый супчик! Кому сказала!
Ну вот кто решил, что черепахи плохо бегают?!
Скорость, с которой панцирное пресмыкающееся стартовало с места, могла вызвать приступ зависти у всех спринтеров мира. И серьезные подозрения у допинг-контроля. Мне удалось продержаться на дистанции только три минуты (одиннадцать ударов, из них восемь – увы, по панцирю), после чего я безнадежно отстала и только и смогла, что запулить «аргумент» вслед улепетывающему потомку динозавров. Кажется, попала, но по темноте нельзя было сказать наверняка. Зато Алишер, раскрутивший камень на какой-то веревке, попал точно! Черепаха подпрыгнула, как ненормально огромный футбольный мяч, и припустила еще быстрей. Желание догонять у нас пропало быстро – ночь, незнакомая местность, неровная земля… стоит ли пинок, данный работорговцу, сломанной конечности? Вот и я думаю, что нет.
Вернувшись к костру, мы обнаружили одинокое гаснущее пламя: остальные черепахи (и улитки) мудро решили не привлекать к себе внимания и, последовав завету великого самурая, попытались поискать совершенства в одиночестве. Смылись они, проще говоря.
Ловить их мы не стали. Надо было искать браслет Рада, а ночь – она не бесконечная.
– Там.
Я вздохнула. Ничего не понимаю.
– В скале, что ли? Или за скалой? И что теперь, «сим-сим» сказать?
– Чего сказать?
– Неважно. – Я посмотрела на скалу и мрачно потерла ладони. Мальчики навалились рядом… – Эй, ухнем! То есть это… банзай! Ой! Твою ш-ш-ваб… тьфу!
Скала неожиданно сдвинулась так легко, что я чуть не упала. То есть лично я бы не упала. Помогли мне.
– Ой!
– Уф!
– А-а-а!
Удержавшись на ногах буквально чудом, ввалилась в крохотную пещеру – тайник?
И чуть не наступила на связанного человека.
Он не шевелился…
– И фо буфем делать? – Рад прижимал к груди свой браслет, сиял от счастья и сыпал вопросами. Правда, отвечать на эти вопросы было некому: нежданная находка была не в состоянии (юношу не только связали, но и явно чем-то опоили), а у меня и Шера особых версий не имелось.
Я не ответила – веревки снимала. Надо эту жертву рабства привести в себя – но не на себе же мне ее волочь? Далековато…
– Шер, глянь, тут нигде воды нет?
Мой интернатник оторвался от мародерства (насколько мне было видно, он уже успел распотрошить мешок, вскрыть шкатулку и присвоить пару каких-то штучек). Надо человека в себя привести.
– Шелоека? – удивился он. «Дефект речи» объяснялся просто – в разворошенном мешке была халва, а покажите мне мальчишку, который не любит сладкого. Так что малолетние мародеры оказались временно недоступны для полноценного общения. Интересно, мне хоть немного оставят?
– Ну его. – Я для наглядности ткнула пальцем в связ… то есть уже развязанного.
– А это не человек… это вампир.
Что-о?!
Минут через пятнадцать, мстительно забрав все, что более-менее смахивало на ценности, и расшугав улиток (те все еще пытались уползти, но далеко у них не получилось, не та скорость), мы топали по пустырю, строя версии, что все это значит. Что уважаемые работорговцы забыли в этом укромном месте за городской стеной, куда даже бродяги не особо совались? Местечко было из тех, которые дома называют криминогенными, тут обычно собиралось ворье и жулье, и почтенным бизнесменам сюда соваться не рекомендовалось – это было все равно что банкиру сунуться в ночлежку. Как им удалось захомутать вампира? Это, мягко говоря, незаконно. Кто на них напал?
Может, надо было кого-то из свидетелей с собой прихватить? А Джано их расколдовал бы и порасспросил.
Я представила, как мы пинками пытаемся гнать черепаху или волочь за собой улитку… нет уж, спасибо.
Вампира расспросим.
Что-то же он должен знать?
– Уй…
– Ой, – тихонько отозвался Рад.
М-да, было из-за чего охать.
Дом впереди переливался светом. Соседние, впрочем, тоже. Странно, чего им не спится? Заметили, что нас нет? И устроили такую иллюминацию?
– А я вам говорю, оно здесь! Я его видела! Оно вон туда уползло! – Голос Мелисс трудно было узнать. «Воплощение самоконтроля» начисто этот контроль утратило и сейчас верещало, как циркулярная пила при виде любимого бревна.
– Кто?
– Не знаю! Спроси эту свою…
Вам тоже кажется, что речь обо мне? Ой, что-то мне туда идти не хочется…
– Спрошу, спрошу…
Меня дернули за руку. Шер.
– Дарья, может, переждем?
– Точно, – с другой стороны активно закивал Рад. – А то они все какие-то слишком… взволнованные.
Мягко говоря. Куда бы нам пока… замаскироваться? Уже соседи сбежались…
– Интересно, про кого это они кричат? Кто у нас «оно»?
– Мне тоже интересно. – Голос Джано упал на нас, как водяной матрас – мягко, но неотвратимо. – В том числе и то, где вы были.
– Ой…
– Кого на этот раз ты притащила, Дарья? За тобой кто-то гонится?
– Э-э…
– Лиджано? – вдруг прошелестел голос у моего плеча. И вампир замер. Я тоже – спасенный вампир зашевелился на моих руках, выпутался из покрывала. И голос, голос! Это… не может быть. Я волокла его… то есть ее… километра четыре, и даже не поняла, что это…
– Что это?..
– Лиджано, это ты? – всхлипнул голосок, и вампир, вырвавшись, повесился на шею Джано. – Братик…
Глава 20
– Простите, не помешала? – Помешали! – Я старалась…
Кто?!
Ушам не верю. По-моему, у кого-то поехала крыша. У меня или все-таки у девчонки? Кто ей здесь братик?
А возможный братик, между прочим, застыл, как будто снова увидел уникальный экземпляр бескрылого дракона… того самого, яйцекладущего. Только без той радости. Скорее наоборот…
