«Путеводный огонь, по которому ночью идут караваны! Не двигайся. Если можешь, помолчи. Прошу!»
– Дарья, ты что? – окликнули от окна.
Я сердито замотала головой и замерла, силясь сообразить, что это за гедда, которого я должна звать, а главное – как?! Если нельзя ни говорить, ни двигаться, а?
А он неожиданно замолчал. И только секунд через десять я услышала странно спокойное:
«Сейчас пойдет переброс. Если удастся – беги, ты сильная, и никто не знает, на что ты способна. Выйдет сбежать – позаботься о мальчиках. Они сейчас у эмира. На всякий случай – я рад был встретить тебя. Поверь, красота не сводится к мере веса…»
Кхм.
«Джано, мальчики-то… Красота не… что? Подожди-и-ите!
Джано!!! Джа…
А-а!»
Показалось – потолок рухнул. Сразу всей массой – на меня.
Как он сказал? Постараться не шевелиться?
Да тут попробуй шеве… ох.
Темно стало…
Я успел. С трудом, правда. Слушать аура и одновременно работать с вязью энерготоков в принципе нетрудно… в принципе. Но боль – сильный отвлекающий фактор. И принуждение. Я смог его отсрочить, отодвинуть, так, чтобы оно ощущалось вполсилы, но совсем убрать принуждение нереально, и оно давило, мешая сосредоточиться.
А еще была ненависть.
Я забыл, что это такое – оболочка такого чувства не предусматривала, даже Даиза после его гнусных выходок я всего лишь не понимал и не помышлял о мести. Я забыл… да и вообще, кажется, не умел ненавидеть. Некого было.
Теперь научился.
И этот ледяной шипастый ком в груди тоже сбивал сосредоточенность…
– Ну что ж, малыш… похоже, пришла пора прощаться? – В издевательской пародии на ласку рука коснулась моих волос. – Ничего сестре передать не хочешь? Я думаю, мы не станем дожидаться, пока ее доставят, но обещаю, что твои слова она услышит.
Шипастый ком тяжело ворочался в груди. Оказывается, от ненависти тоже бывает больно.
– Это вряд ли.
Кажется, он что-то понял. Воздух грозово сгустился, на глазах напитываясь поисковыми разрядами… Глаза опасно сверкнули:
– Что-то затеял, малыш? Напрасно…
– Не вам судить!
– Ты что-то чересчур осмелел, к чему бы это…
– Аурум, он на потоке! Он… он откачивает энергию, посмотрите!
– Как?! Куда? Ты, маленький гаденыш…
Заметили! Кровь первых вампиров, заметили. Ну так тому и быть. Значит, используем именно это. На самом легком касании, даже не в четверть силы, сплетаю фантом, старый фокус детских лет…
– Вот она! Он в крысу закачал, посмотрите! Вот она!
– Что стоишь, кретино, бей!
– Хватай!
Но попробуйте поймать крысу, если она этого не хочет! Почему-то именно крысы из всех подлунных животных неподвластны вампирам. И тем более попробуйте поймать фантом!
Издевательски пискнув, «крыса» исчезла в щели, и я успел улыбнуться прямо во взбешенное лицо аура:
– Вот так, аурум. Теперь вы получите мои силы, только если разберете Инфериору по камешку! И то без гарантий!
Ничего больше не успел…
Я – рыба.
В смысле, уже довольно долго я соображала, где я… ну и кто я заодно. Пока не дошло, что я, наверное, рыба. И лежу на песке. А судя по ощущениям (жуткая тяжесть, невозможность пошевелиться и дикая жажда), я – большая рыба.
Я – кит. Чудненько…
Над головой звучали голоса:
– Что же это такое?
– Никак! Я не знаю, что делать…
– Ну ничего. Сейчас я попробую…
– Что ты делаешь?!
– Не мешай. Я видел, что так приводил в чувство пациентов премудрый Абу иль Сена…
Знакомый голос. Кстати, если я его понимаю, значит, это тоже рыба? С ума сойти, рыбы разговаривают. А я их жарила, надо же…
Стоп. Жарила? Как…
Додумать не получилось – в следующий момент я почувствовала, что по мне кто-то ползет. Оказалось, у меня есть глаза – потому что они моментально открылись, изучая этого ползающего. И голос. Точнее – визг. Он рванулся к потолку, едва глаза передали в мозг, что они такое увидали: у меня на груди сидела голова. Мужская. С усами! С лапками… Но фиг с ними, с лапками, другое важно: она вытянула губы трубочкой и явно собиралась целоваться!
– Пошла вон!!!
Голова подлетела, будто у нее прорезался вертолетный винт, но не удрала.
– Хвала Нейгэллаху и милости его, ты очнулась, дочь печали. Что, во имя змей Темного бога, с тобой произошло? Ты часто страдаешь подобными припадками?
– Да сам ты припадочный! Я тебя счас в порошок сотру, череп озабоченный!
– Озабо… – Усато-лапчатая голова захлебнулась от возмущения. – Да поразит тебя Шергэллах за нечестивые мысли, о злонравное порождение пустыни!
Нет, вы такое слышали?
– Я злонравная? А ну слезь с меня, тыква усатая!
– Да я только воздух в тебя хотел вдохнуть! Для…
Не, видали доктора Хауса?
Я отогнала дикое видение, в котором голова на паучьих лапках пыталась сделать мне дыхание по системе «рот в рот» – да ну не может быть! А тогда что это было? Я почему-то ничего не помнила. И все- таки…
– Так я тебе и поверила!
– Дарья, не надо на него кидаться! – подсказал голос из-под потолка. А, Шер. Шер?!
Память вернулась, причем вся сразу. Как будто кто-то хорошенько потряс яблоню, и все яблоки попадали вниз, целясь именно в меня.
Плеер в парке. Незнакомый город. Ошейник на горле. Темный дом, медленно выпрямляющийся мне навстречу парень с котенком на руках… Ящер, черепахи в пустыне, кровь на моих ладонях… тихий голос, выдохнувший, что красота не сводится к мере веса…
Джано!
– Дарья! – голова заскакала на моей груди, снова привлекая к себе внимание. – Проклятье, ради тебя я
