жёлтая и мохнатая. Цветок покачивался на длинном стебельке и радовался, как славно кругом, как много солнца.
Папа подвёл Сашу к вишнёвому деревцу, поднял его, чтобы он получше разглядел цветок.
— Летом вместо него будет красная вишня, — сказал он.
Саша попросил:
— Давай сорвём, пусть из него сейчас же будет вишня.
— Э-э нет, — сказал папа. — Тогда никакой вишни не будет, он просто засохнет.
Потом, через день или через два, раскрылся ещё один цветок. И ещё один. И ещё… И вскоре все кусты — и маленькие, и большие, и те, которые были уже почти взрослыми деревцами, — все покрылись белыми цветами.
И стояли они почти не шевелясь, греясь на солнце, и потихоньку шептали: «Шу-шу-шу, как хорошо… шу-шу-шу, как хорошо…»
А может, вовсе и не они шептали, а жужжали пчёлы. Пчёл тут было множество. Они то и дело перелетали с цветка на цветок, с цветка на цветок и жадно впивались туда, где была жёлтая мохнатая серёдка.
— Мёд собирают на зиму, — сказал папа.
— Все, все, все цветы станут вишнями? — спросил Саша, издали поглядывая на пчёл, которых очень боялся.
— Не все, а многие, — сказал папа. — Те, на которых побывают пчёлы.
«Значит, много будет вишен, — подумал Саша. — Ведь пчёлы побывали на всех цветках».
И всё-таки он не верил, что цветы станут вишнями…
А потом вдруг поднялся ветер. И тогда вишнёвые лепестки полетели, полетели, полетели какие куда… Одни на траву, другие на скамейку, а многие улетели за забор, на колхозное поле. Только один взял да уселся Саше на голову и запутался среди его кудрявых волосиков. Вечером мама его отыскала.
— Видишь, — сказала она, — так целый день и проходил с лепестком.
— Он от вишни, — сердито сказал Саша. — Все цветы облетели… Не могли дождаться, пока станут ягодами.
Мама засмеялась:
— Так и надо. Всё равно будут вишни…
И правда: — через несколько дней папа показал Саше зелёные шарики, которые выросли вместо белых цветов. Они были совсем крохотные и висели на длинных стебельках. Папа снова поднял Сашу повыше, чтобы тот мог получше разглядеть эти крохотные зелёные шарики на длинных стебельках.
— Будут расти, расти, пока не станут вкусными, красными вишнями. Всё не веришь?
Нет, теперь Саша уже немножко верил: ведь сумели же превратиться белые вишнёвые цветы в крохотные зелёные шарики.
А когда наступило настоящее жаркое лето, Саша вдруг увидел, что на вишнёвом деревце, на том, которое стояло на солнцепёке, красные-красные вишни. Наверно, они были очень вкусными, эти красные вишни? Но разве их достать, если они висят чуть ли не на верхушке дерева? Даже если стать на цыпочки, всё равно нипочём их не достать.
А из дома доносилось:
— Сашурик, где ты?
Это был мамин голос.
— Сашенька? Куда же он девался?
Это его звала бабушка.
— Сейчас приведу!.. — сказал папа.
Саша хоть слыхал, как его звали, всё равно не шёл. Он всё стоял и всё смотрел на вишни. А они весело покачивались на длинных стебельках и вроде бы посмеивались над Сашей. А потом вдруг взяли да запели.
Да, да, взяли и запели:
И снова:
Вот ведь какие! Ещё и дразнятся…
И тут вдруг…
Та самая ветка, на которой висели самые красные, самые спелые и, должно быть, самые вкусные вишни, стала клониться вниз. Потихоньку-потихоньку. Да прямо к Саше. Да прямо к Сашиным протянутым рукам. Не надо было ему становиться на цыпочки и тянуться вверх. Захотели и сами к нему спустились. Да ещё и песенку спели:
А из-за вишнёвого дерева вышел папа. Спросил:
— Видишь, какие красные?
— Вижу, — сказал Саша.
— Скоро все поспеют… — сказал папа и ещё ниже нагнул к Саше ветку с красными вишнями.
История пятая
Про воду, которая всегда работает
Когда у мамы был отпуск, она не ездила в Москву на работу. Тогда вместе с Сашей она ходила на станцию встречать папу. До станции они не доходили, до станции было слишком далеко. Они встречали папу на полпути.
— А вон идёт наш папа, — говорила мама. Она всегда первая его видела.
Саша бросал мамину руку, мчался навстречу папе. Да так шибко, что дух захватывало.
— Приехал? — спрашивал он у папы.
— Приехал, — отвечал папа. Ставил свой портфель на землю, подхватывал Сашу двумя руками и поднимал высоко-высоко, чуть ли не до неба.
Потом они вдвоём, Саша и папа, брались за папин портфель и тащили его домой.
