— Ничего, отобьемся сами.
— Грацио... грацио... — Молодая девушка все старалась нацепить на шею Аджитта что-то вроде цветочной гирлянды, а молодой демон, вежливо улыбаясь, пытался отстраниться (еще бы, по законам его Уровня такая гирлянда — дело свадебное).
Вадим невольно усмехнулся. Молодец оператор, ухитряется выловить то, что работает исключительно на положительный имидж... хотя недовольных тоже наверняка немало. Испуганных, возмущенных, недоверчивых, злых. Но камера ловит других.
— Но что вы можете сейчас сказать нашим зрителям? Что нам делать, если это повторится?
Тоже своевременный вопрос.
— Мы постараемся помочь. — Вадим мягко поднял руку, раскрыл ладонь и призвал.
Через секунду на ладони мягко засиял шар размером с человеческую голову.
— Вот. Это тоже магическое устройство. Мы оставим такое во всех городах и местностях, которые попросят нас о защите. Стоит лишь положить ладонь...
— Кто это?
— Я спрашиваю, далеко собрались? — Лицо Лёша не выразило никакой радости встречи, наоборот, взглядом вполне можно было заколачивать гвозди и замораживать холодильные камеры... ребячья компания отчего-то почувствовала себя виноватой. — Идите-ка сюда.
— Лёш, мы Дима нашли, — попытался объяснить Игорь. — Он где-то тут.
— Я разберусь. Добрый вечер, господин Камерос. Надеюсь, мы обойдемся без недоразумений с заложниками?
Как-то раз Лине пришлось доставать клиента, вздумавшего надуть мать с оплатой заказа. Клиент обнаружился быстро, и все бы ничего, если б этому жулику не пришло в голову устроить себе жилье в Осыпях. Тамошние пещеры держались на честном слове и обваливались не то чтобы при сотрясении, а при достаточно громком звуке. Общаться с клиентом пришлось осторожно, будто красться среди пещерных фантомов в период случки. И все равно пещеру завалило.
Вот и здесь.
Здание словно взорвалось изнутри. Стены, полы, панели вздыблены и перекошены, местами висят на арматуре, местами вообще непонятно как. Пол, там, где он есть, усыпан полуобгоревшими бумагами, битым стеклом и всевозможными обломками. Коегде пол просто «растаял», и свет фонарика так и не мог достать дрожащим лучом до дна этих черных провалов.
— Дим!
Нет ответа...
Лезть сюда было полнейшим безумием, но вариант «не лезть» не рассматривался. Правда, перед спуском все успели тихо, но ожесточенно поругаться, кому именно спускаться в этот висящий на честном слове хаос, а кому — оставаться наверху и страховать.
Страховать почему-то никто не хотел.
Лине несказанно мешали фонарики, напрочь сбивая ночное зрение, поэтому она старалась держаться впереди группы.
Мягко, легко, едва касаясь, спускается вниз владеющий левитацией демон (или Лёш, по очереди), касается ногами пола. Набирает вес, проверяя устойчивость, в любую минуту готовый порхнуть обратно в воздух, если пол в очередной раз посыпется под ногами.
Но пока им везет.
Второй этаж.
Жуткий запах горелого. Чье-то тело поперек коридора, чуть дальше еще одно, в когда-то белом халате...Откуда-то капает вода, где-то сработала система пожаротушения, но никого не спасла.
— Дим! Дим, отзовись!
Третий этаж. Осторожно. Тут пола практически нет, он вздыблен, будто вылезшие наружу корни вековых деревьев. Левитаторы медленно движутся между встопорщенным полом и провалившимся кое-где потолком — ищут площадку для телепорта. Лина ловит себя на том, что старается сдержать тошноту. Качается на проводе потухшая лампочка. Мерзко, отчего-то не страшно, а именно мерзко, тошно... словно... словно...
— Лёш, стой!
Зависшая над дырой в полу фигура мужа разворачивается:
— Что случилось?
— Там, внизу, черные кристаллы.
Глаза Лёша вспыхивают.
— Где?
Если б не странные, будто оплавленные дыры в полу, они не смогли бы сюда попасть. Дверь, лестница и аварийный люк — все было завалено так, что страшно тронуть, в любой момент все готово было посыпаться в преисподнюю.
Здесь еще пахло дымом. С потолка чудовищной гроздью свисали обломки бетона. Стекла под ногами захрустели как-то странно — приглядевшись, Лина поняла, что стеклянные обломки измолоты в крошево.
И все сильней несло «чернотой». Так, что Феникс испуганно притих, не желая даже касаться этого.
Именно здесь, у стены, они нашли того, кого искали.
Он лежал лицом вниз, чуть-чуть не касаясь пальцами стены. Светлые волосы стали темными от гари и пыли. Пыль присыпала и кожу, превратив Дима в подобие статуи.
И мерцали, будто глаза притаившихся змей, черные кристаллы.
— Дим!
Тишина...
— Дим, отзовись. — Лёш метнулся вперед и встал (преисподняя и адское пекло!) прямо у линии кристаллов. Те хищно перемигнулись, развалины снова обдало волной тошнотворной обессиливающей мути, но Лёш словно не почувствовал — не шевельнулся, продолжая всматриваться в неподвижного брата...
Лина знала, что ее муж ненавидел эту черную пакость до ярости прошлое сказывалось. То прошлое, в пещере ненормального чародея, решившего нажиться на детской кропи. Память о трехдневном плене, о беспомощности в кандалах до сих пор иногда тревожила Лёша во сне. Черные цепи он не терпел, и первое, что подарил ей после свадьбы, — это браслет, двойник своего собственного, сделанный из белых кристаллов-нейтрализаторов... У Дима должен был быть такой же. Сняли?
— Дим...
Правая рука лихорадочно рвет с запястья колкую нитку браслета.
— Лина?
Феникс передает ему свой. И считает, считает... сорок черных кристаллов. А белых — всего двадцать четыре.
— Лёш, я сейчас.
Координаты... и телепорт и мир выцветает, чтобы в следующий миг расцвести сливочно-коричневым и белым. Ага, все правильно, это лавка того самого предприимчивого торговца, у которого она брала белые кристаллы в первый раз. Миос, колдун с невообразимой мешаниной кровей и изрядно поехавшей крышей. Все потому, что Миос никак не мог решить, кем ему быть в вопросе национальности, и в зависимости от пришедшей в голову блажи вел себя то как «горячий джигит», то как русский душа-человек, то...
— Ой-вэй, — послышалось из-за спины. — Какие люди? Шо ви изволите?
Лина обреченно поморщилась. Не везет, так во всем.
Сегодня Миос решил побыть евреем.
А торговаться некогда.
