египетский. Наверное. Даже Лине захотелось встать и ответить, несмотря на дурноту. Но она только закрыла глаза (так было все-таки легче) и слушала сбивчивые ответы Лёша и Вадима. Почти оправдания. И сквозь боль и головокружение все-таки пробилась тень улыбки — Лине вдруг очень ясно представилось, как чародейка взглядом строит все свое многочисленное семейство и гоняет демонов, как котов шкодливых.
Почти смешно. Даже легче как-то. В глазах посветлело.
— …И мы ее забрали, — закончил Вадим описание их подвигов в пещере. По его словам все выходило очень просто и понятно — найти Лину (это у Лёша с первого раза получилось) и перенестись туда. Проще простого. Ага. Вспомнить только, какие сторожевые ловушки налажены на подступах к пещере. Да и в самой пещере какие охранные чары — все-таки родовое Пламя там, его клан Феникс берег пуще собственных жизней. И два мага прошли через все это, как нож сквозь масло. Проще простого, ага.
— Поправьте меня, если я ошибаюсь, — не купилась на «проще простого» старшая ведьма. — То есть вы забрали Лину из полной фениксов пещеры?
— Ну… да.
— Ага. Поэтому Вадим вдруг резко задумался о постановке барьера?
Пауза.
— Понятно. Значит, у нас проблемы с целым кланом наемных убийц. Всю жизнь мечтала.
Пауза.
— Мама. — Голос Лёша был негромким, но вины в нем не звучало. Ни капельки. — Мам… я ее не брошу ни при каких условиях. Понимаешь?
И снова в комнате тишина, и ни скрипа не слышно, ни шороха… только грохот крови в ушах (это правда; неужели это правда?), и после долгой, очень долгой секунды голос Милы выдыхает с какой-то усталой покорностью:
— Что ж, от судьбы не уйдешь.
И рука Лёша дрогнула на ее плече. И напряжение ушло окончательно.
Впрочем, смирение Милы перед сыновней любовью оказалось очень деятельным.
— Вадим, отца позови. Лёш, положи девушку сюда. И сходи принеси халат из ее комнаты. Новый, темно-красный. Я вчера положила его на полку. Марина, прекрати изображать из себя шпиона и иди сюда.
— Что? — отозвался новый голос.
— Я говорю, перестань прятаться под лестницей и иди на кухню. Принеси кофе. Две порции. Быстро.
— Иду.
— Лёш, отпусти ее. Отпусти.
Нет-нет. Ох… Лина закусила губы, снова подстегнутая обидой и яростью Феникса. Голодом. Фениксу было плохо, он шипел и бил крыльями, не понимая, почему хозяйка лежит и ничего не делает, если рядом такие вкусные маги. Он соглашался потерпеть, пока рядом зеленоглазый, он пригрелся в
— Я… — кажется, Лёш не понимал, почему медлит, но медлил. — Я почему-то не… я не должен ее отпускать. Кажется.
— Что? — изумилась появившаяся в дверях Марго. Она куталась в халатик и совершенно очевидно, только что проснулась. А, узрев на диване дивную картину с участием малоодетой девушки, проснулась окончательно. — О боги, Лёш! Что происходит?
— Отлично, — наконец среагировала Мила на странное заявление сына. — Сиди рядом. Марго…
Феникс оживился еще сильнее, подсказывая, что новоприбывшая на вкус тоже очень даже ничего. Ой, да замолчи. И так тошно.
— Что происходит? — влез третий голос. — Что за шум, почему у меня сигнал сработал? Уберите же занавеску с аквариума! Ну не видать же ничего! Марина, ну хоть ты убери. Ну долго мне просить? Никакого уважения к старшим! Ага, вот. А-а… — голос сменил интонацию на понимающую. — Опять Лёш и девушка? Лёш, и откуда они сваливаются тебе на голову, а?
— Екатерина! — нахмурился Лёш. — Вот это совершенно не твое дело!
— Как по гостиной топтаться с телефоном в руках и спать нам не давать — так мое! — парировала рыбка. — Дискриминация!
Секундочку. Какие девушки? Против воли Лина ощутила, что весьма живо интересуется вопросом насчет девушек зеленоглазого ведьмака.
— Так что произошло? — не отступалась Маргарита, параллельно пытаясь кое-как пригладить на голове волосы, норовившие сбиться в воронье гнездо. — Парни, вы откуда заявились такие встрепанные?
— Как романтично! — закатила глаза младшая рыбка. — Как в сериалах!
— Если кому-то интересно наше мнение… — начала одна из чешуйчатых обитательниц аквариума.
— Не сейчас, Карменсита.
— …то, по-моему, вам не стоит мешать личной жизни младшего поколения! — с нажимом высказалась обиженная рыбка.
— Кармелита!
Да уж, слушать советы от рыбок в такой момент — слегка необычно даже для этого дома.
— А что? Вы ж договаривались. Еще когда Вадим… ну, вы помните?
— Кармелита! — Вадим торопливо слетел по лестнице, не пользуясь ступеньками — так спешил остановить этого хвостатого психоаналитика. — Сейчас не стоит об этом.
Легкий шорох в прихожей. Вернулся Александр.
— Так. В чем дело, почему защитка активирована? О… Лина.
И мир исчезает, остается там, снаружи. А здесь — тишь и бездвижье. И три пары взволнованных глаз. Эти взгляды словно соединили старшее поколение неразрывной цепью, на несколько мгновений отделив их от Вадима и Лёша.
Как общая тайна.
— Лина. Но ведь…
— Не сейчас. — Голос Александра разрушил этот странный миг отчуждения. — Сейчас мы должны помочь. Лёш, отодвинься чуть. Нет-нет, вот так хорошо.
Бережные руки зависают у лица, едва-едва не касаясь кожи.
Обреченно ежится Феникс, понимая, что от Доверенного Стража не подпитаешься. И вообще, концентрация магов в комнате такая, что нет шансов подкормиться бедной птичке. Скорей тобой пообедают.
Стая запросто склюнет одиночку. Склюнет и не заметит. По крайней мере, так кажется Фениксу.
Ох, помолчи.
Он и правда затихает и, судя по ощущениям, целиком погружен в соприкосновение аур — в касание рук. Так легче.
А Координатор молчит и молчит, и даже не касается… только светлые брови сосредоточенно сдвинуты, а выражение глаз не разберешь — затенены. И остальные молчат. И Лёш. Только руки греют ее ладонь, и от этого как-то… легче. Пусть он ничего не говорит сейчас, но рядом же. Рядом. Он все-таки пришел, все-таки нашел, помог. Несмотря ни на что. Простил? Не понимаю. Светлые вообще странные. Даже полукровки.
И замолкает испуганно, когда широкие мужские ладони зависают над грудью. Замирает напряженно, чуть ли не шипя от паники, щедро приправленной злостью. Не трогай! Не трогай!
Это очень трудно — сдержаться. Ну тише же ты, Феникс. Совсем спятил. Ну же. Нам же и так… плохо. Тише. Что ты, тише. В груди точно змея огненная свернулась. Кобра, готовая к атаке.
Наверное, она как-то изменилась в лице, или, может, пальцы дрогнули — но Лёш заметил.
