Я стал рассматривать высокие башни Библиотеки. Внутри горел свет. Часы посещения Библиотеки совпадали с Перемирием. Ступая по ее сходящимся дорожкам, я поморщился.
Объект А я нашел в Зале Карт — она стояла у какого-то стола. Повернувшись, женщина встретила меня улыбкой.
— Только посмотри! — воскликнула она.
Объект А простила мне мое намерение насильно затащить ее на богослужение: в ответ я решил забыть о том, как она симулировала роды. Я подошел к столу поближе.
— Что это?
— Карта мира. Очень старая карта.
— Наш мир похож на бурдюк для вина, — сказал я, задумчиво теребя бороду.
— А я вижу горшок с толстой ручкой, вон она, заметил? Там, где Ганд течет в Лэтпэнс. А вот эта линия означает караванный путь из Чайла. К западу и северу от Умирающего моря лежат холмы Эглэн Олбэд, где правит Королева-Ведьма. А теперь погляди сюда! Еще одна пунктирная линия идет от Чайла к Рудной горе, потом через средний запад, а оттуда в неизвестность!
— Вижу.
— И куда она ведет? Что лежит за картой? Почему там не может быть новых гор, новых рек? Такой большой пустой пергамент.
Я настолько затерялся в игре, что ответил, как пристало благочестивому персонажу:
— Ты думаешь, за границами карты есть горы и реки, только потому что пергамент не соответствует твоим представлениям о мире. Какое заблуждение!
— Дридли, пойдем со мной. Проследуем по этой загадочной дороге. Это приключение откроет тебе глаза.
— В твоем нынешнем состоянии рискованно путешествовать.
Объект А прикусила губу.
— Тогда я куплю твою дружбу. Если ты пойдешь со мной, я отдам мое дитя Миртваду. Мы выступим в путь только после того, как я оправлюсь от родов и найду кормилицу.
— А как насчет богослужений? Она покачала головой.
— Поклянись, что не станешь принуждать меня надевать шлем. Я решил дать ей обещание.
— Объект А, ты очень изменилась. Мне нужно понять, что тебя гнетет. Я много думал. И я тоже воздержусь от посещения богослужений. Я сделаюсь мостом между миром и лихорадочным состоянием твоего ума.
Неделю спустя Объект А родила девочку. Жрецы Миртвада были крайне рады принять нашего ребенка, хотя Объект А привела в замешательство собравшихся — плакала на протяжении всего ритуала. Я как можно скорее вывел ее из храма.
На протяжении следующего месяца ни Объект А, ни я под благословение не вставали. Мое поведение становилось все более эксцентричным. Клиенты больше не хотели со мной работать. К тому времени, когда мы отправились в путь, я был беден и рад повернуться спиной к стенам Чайла.
Мы шли мимо нечастых ферм, фруктовых садов и овечьих выпасов.
— Нам положено верить, будто эти поля кормят весь Чайл, — сказала Объект А. — Только подумай, сколько у нас жрецов и как мало мы видели крестьян!
Мимо катила телега. Доставив в Чайл груз пластин из дуриума, возница возвращался домой к Рудной горе и предложил нас подвезти. Мы отказались ради того, чтобы наслаждаться роскошью свободной речи.
Щелкнув кнутом, возница погнал животных дальше, а Объект А сказала:
— В этом году родилось двенадцать детей. В прошлом только шесть. Во всем мире десять беременных женщин. За сто лет рождается не более тысячи детей.
Я согласился. Она продолжала:
— Тем не менее память подсказывает, что тебе двадцать девять лет. Думается, мне тридцать. Среди наших знакомых нет ни одного человека старше пятидесяти. Лжет либо статистика, либо человеческая память. Что мешает нам осознать эти вещи?
С кем я разговариваю? С фикцией? С реальной душой, просто играющей в игру? Или с душой, которая искренне не ведает, кто она? Шлемы богов не должны в полной мере воздействовать на истинные души. Я сам ими пользовался и тем не менее знаю, кто я.
Знаю ли? Йоси. Мое имя с тихим скрипом выскользнуло из тайника. Слово казалось разжиженным на слух. Синяя планета представлялась сном. Раз за разом я повторял имена тех, кого мне следовало любить и ненавидеть. Всего один год игры средней сложности, а мои эмоции уже словно подернулись пеплом. Еще один выброшенный год, и мне придется учиться любить и ненавидеть заново.
Во всяком случае я знал, кто я. Сколько лет понадобилось бы, чтобы власть игры или сила шлемов отобрали у меня это знание. Скорее всего, мне не хватило бы смелости и желания ниспровергнуть богов, чтобы отправиться в путь к открытию самого себя.
— Мы подобны овцам, а боги — наши пастухи, — сказала Объект А. — И теперь мы решили перепрыгнуть через забор, замыкающий наше пастбище. Что мы найдем за ним?
На следующий день мы достигли Рудной горы, черной громадины, окаймленной цепью вилл в окружении садов, постоялых дворов, карьеров и храмов. Здесь Объект А провела свое детство, но ее воспоминания о том времени начинали вызывать сомнения. С отвращением отказавшись от гостеприимства жрецов, мы побрели дальше по дороге, пока она не превратилась в мощеную тропу.
Еще три дня мы шли через поросшую травой холмистую равнину.
— Мы на полпути к краю света, — заметила Объект А, когда однажды вечером мы отдыхали у костра.
— Как ты себя чувствуешь?
— Наверное, мне просто не нравится имя «Объект А». По мере того как идут часы, у меня в голове все больше звучат странные звуки: Кайко Иейаматсу. Пелена спадает, но то, что лежит за ней, не яснее снов. Когда-то я была гордой, может, сама была богиней.
Я кивнул.
— Кайко? — переспросил я.
— Да, Дридли.
— Мое имя не Дридли. Зови меня Иоси. — Мне было стыдно, что я так долго оттягивал этот момент. Странная этика! Кто убедил меня, что правильно отрицать свою личность и грешно предать игру?
Расстелив одеяла, мы поспали, позавтракали и сложили наши скудные пожитки. По той тропе мы шли еще три дня. Справа от нас лежал Эглан Олбэд — страна поросших лесом гор, резко контрастарующая с солончаковыми степями по левую сторону. Будь эти ландшафты видны, идти было бы веселее, но оба региона лежали вне пределов видимости. Под быстро бегущими облаками мы шли по тропе меж волнующихся трав.
На ходу мы обменивались исповедями. Моя спутница выговаривала обрывки японских слов.
— Мы когда-то были богами! — воскликнула она. — Но мы были злыми богами, да? А теперь они…
— Кто?
Она покачала головой. Мы продвигались вперед, поднимаясь на длинный пологий склон. Кайко утверждала, будто видит черную полосу у горизонта.
— Это край света, — заявила она.
— Пойдем дальше или повернем назад? — спросил я. — Нас могут наказать за то, что мы явились сюда без разрешения.
— И ты слишком много говоришь на языке недавних снов. Ни-хонго га ханасеру йо ни нару маде хансанаи де!
Мы спустились с гряды. Граница исчезла. Мы поднимались и спускались, поднимались и спускались. После многих лиг, когда мы карабкались по скалам, цель нашего пути как будто приблизилась. А потом, поднявшись на самую высокую гору, мы увидели неподалеку крытую колоннаду, маячившую на кургане в окружении болот. В тени колоннады журчал фонтан. Тропа привела нас к самому храму, пробежав над поросшими тростником болотными водами по мосту из дуриумиевых плит.
