— А потом и он года два был не в себе. Ни с кем не общался. Ну а через пару лет все забылось. Опять стал добрым стариной Беном. Разбогател. Обзавелся подружкой.
— Это он уничтожил все мои симы. Верно?
— Возможно. Хотя он утверждал, что это сделала Энн. В то время я ему еще верила.
Кэти поставила обед на маленький инкрустированный столик.
— Я бы и тебе предложила, но… Она начала есть.
— Итак, какие у тебя планы?
— Планы?
— Да. Симополис?
Энн пыталась подумать о Симополисе, но мысли быстро смешались. Как странно… Она вполне способна связно думать о прошлом, все воспоминания были достаточно ясны… но будущее ускользало от нее.
— Не знаю, — выговорила она наконец. — Наверное, следует спросить Бенджамена.
Кэти сосредоточенно нахмурилась.
— Думаю, ты права. Но помни, ты всегда желанная гостья в Кэти-ленде. Можешь жить с нами, сколько захочешь.
— Спасибо, — кивнула Энн.
Она рассеянно наблюдала, как ест старуха. Рука дрожала так сильно, что каждый раз, поднося к губам ложку, Кэти была вынуждена поспешно наклоняться, чтобы не расплескать суп.
— Кэти, — вдруг сказала Энн, — ты могла бы сделать для меня кое-что? Я больше не чувствую себя новобрачной. Не могла бы ты убрать это омерзительное выражение с моего лица?
— Почему «омерзительное»? — удивилась Кэти, откладывая ложку и с завистью изучая Энн. — Если не нравится, как ты выглядишь, можно отредактировать себя.
— Я не знаю как.
— Используй программу-редактор, — бросила Кэти, но тут же спохватилась: — Господи, я все забываю, до чего же примитивны первые симы. Даже не знаю, с чего начать!
Немного поразмыслив, она вернулась к еде. Потом сказала:
— Лучше не буду и пробовать: а вдруг у тебя вырастет нос или что-нибудь в этом роде.
— А как насчет нового платья?
Кэти снова задумалась, глядя в одну точку, но внезапно вскочила, ударившись о стол и расплескав суп.
— Что? — встревожилась Энн. — Что случилось?
— Блок новостей по Уоднету, — сообщила Кэти. — Восстание в бухте Провидения. Это здешний областной центр. Что-то связанное с Днем Освобождения. Мой русский еще недостаточно хорош! О, какой кошмар! Бомбардировки… трупы… Послушай, Энн, я лучше отошлю тебя…
Энн вновь очутилась в гостиной. Она ужасно устала от бесконечных перемещений, тем более что от нее ничего не зависело. Она совершенно бессильна и не имеет власти над своей судьбой. Комната была пуста, подружки, слава Богу, исчезли, и Бенджамен еще не вернулся. Очевидно, маленький синелицый медальон все это время занимался самовоспроизведением: все стены заполняли сотни его близнецов, к тому же не ладивших друг с другом: в комнате стояли невообразимый шум, ругань и визг. От шума болели уши. Правда, стоило им заметить Энн, как все мгновенно заткнулись и уставились на нее с неприкрытой злобой.
По мнению Энн, этот безумный день длился чересчур долго. И тут ужасная мысль осенила ее: симы не спят.
— Эй, — окликнула она тот медальон, который считала оригиналом, — вызови Бенджамена.
— Какого хрена ты тут приказываешь? — нагло спросил синелицый. — Я тебе что, личный секретарь?
— А разве нет?
— Именно что нет! Собственно говоря, теперь это моя комната, а ты влезла на чужую территорию. Так что лучше сматывайся поскорее, пока я не стер твою задницу!
Остальные поддержали его, громко потешаясь над Энн.
— Прекратите! — вскрикнула она, но ее никто не слушал. Она вдруг заметила, как медальон вытянулся, став в два раза длиннее, и с громким хлопком разделился на два поменьше. То же самое происходило с другими медальонами. Они расползались по стенам, потолку, полу.
— Бенджамен! — вскрикнула Энн. — Ты меня слышишь?
Гомон тут же стих. Медальоны свалились со стен и исчезли, не долетев до пола. Остался один, первый, но теперь это был просто пластиковый диск с вылепленной посредине мрачной физиономией.
В центре комнаты стоял человек. При виде Энн он улыбнулся. Это был престарелый Бенджамен из аудитории. Настоящий Бенджамен, так и не снявший клоунского наряда.
— Как ты прелестна, — вздохнул он, глядя на нее. — Я и забыл, как ты прелестна.
— О, правда? Я думала, эта особа, докси, успела тебе напомнить, — съязвила Энн.
— Ну и ну, — покачал головой Бен. — Быстро вы, симы, обмениваетесь сведениями! Покинула аудиторию не больше четверти часа назад и уже знаешь достаточно, чтобы осудить меня.
Он обошел комнату, касаясь то одной, то другой вещи. Остановился перед зеркалом, взял с полки голубую вазу и повертел в руках, прежде чем осторожно поставить обратно.
— Говорят, еще до полуночи вы настолько равномерно распространите между собой всю известную информацию, что произойдет нечто вроде энтропии данных. И поскольку Симополис не что иное, как информаторий, он станет серым и безликим. Первой скучной вселенной.
Бен рассмеялся, но тут же закашлялся, пошатнулся и едва не упал, но, к счастью, вовремя успел схватиться за спинку дивана. Бедняга тяжело рухнул на сиденье и продолжал кашлять и отхаркиваться, краснея, как рак.
— Ты в порядке? — разволновалась Энн, хлопая его по спине.
— В полном, — едва выговорил он. — Спасибо.
Наконец он отдышался и жестом показал на место рядом с собой.
— У меня постоянно першит в горле, и автодок ничего не может с этим поделать.
К этому времени к нему вернулся обычный цвет лица, но вблизи стали заметны тонкая морщинистая кожа и легкое дрожанье головы. Кэти, похоже, сохранилась намного лучше.
— Сколько тебе лет? — не выдержала она. Бенджамен бодро вскочил:
— Сто семьдесят шесть.
Он поднял руки и лихо повернулся на каблуках.
— Радикальная геронтология! Ну как, нравится? И мне удалось сохранить восемьдесят пять процентов собственных органов, что по нынешним стандартам большая редкость.
От непривычных усилий у него закружилась голова, и он снова плюхнулся на диван.
— Поразительно! — воскликнула Энн. — Хотя радикальная геронтология, похоже, так и не смогла приостановить время.
— Пока нет, но все впереди, — заверил Бен. — Сейчас за каждым углом скрываются чудеса. Волшебство в любой лаборатории! — Он неожиданно сник и сухо добавил: — По крайней мере, пока нас не завоевали.
— Завоевали?
— Вот именно! А как еще назвать их стремление контролировать каждый аспект нашей жизни: от приобретения радиоуправляемых ракет до личного права на собственность?! А теперь еще и это! Украсть у нас наших же личных симов! — пылко воскликнул Бенджамен. — Это плевок в лицо природному капитализму, природным держателям заявок, да что там, самой природе! И единственное довольно разумное объяснение, переданное по Уоднету, заключается в том, что все стратегически важные Биологические Личности были втихомолку уничтожены и заменены машинами!
— Понятия не имею, о чем ты толкуешь, — покачала головой Энн. Бенджамен мгновенно обмяк, словно из него выпустили воздух.
Похлопал ее по руке и оглядел комнату.
— Где это мы?
