– Я сама. – Изабель подхватила руками низ платья и задрала к коленям. В который раз убедился в уме этой женщины и в ее холодной рассудительности.
Окинув взглядом окрестности, оценил его решение как правильное. Если забраться на холм, то подход здесь такой, что верхом к нам никто не доберется, нужно будет шагать ножками и лезть на корточках. Теперь наша позиция будет предпочтительней и, несмотря на численное преимущество противника, – бабка надвое гадала. Людей, конечно, мало, но у меня возникла еще одна мысль.
– Педро, дай мне своего чемпиона, мы обойдем холм с правого фланга и ударим им в спину.
– Это было бы отлично, сеньор, но вдвоем опасно. – Потом он повернулся к замершим бойцам, придержал рукой самого молодого, а остальным гаркнул: – Не стоять! Наверх, к кустам! Бегом-бегом!
– Педро, слушай меня. Мы попытаемся подпустить их к вашей позиции максимально близко и ударим. Не стреляйте, пока не услышите шесть выстрелов, – показал ему свои пистоли. – Не то и нас завалите. Мы падаем наземь, а вы делаете залп, а там уже как Бог рассудит.
– Все понятно. Антонио, идешь с сеньором. – Педро хлопнул по плечу своего бойца и вопросительно уставился в глаза Луиса.
– Разбежались, – легонько толкнул рукоятями пистолей побледневшего Луиса, поймал взглядом кивок оглянувшейся Изабель, бросил наземь шляпу, чтобы не мешала, и рванул через кустарник по сухой канаве, вращая головой, как локатором, и стараясь обогнуть холм по широкой дуге.
Антонио, или Антон Полищук, пять лет назад бежал из Речи Посполитой за убийство своего пана- шляхтича. Каким-то образом семнадцатилетний парень добрел до Испании и здесь был замечен предшественником Пабло. Так и оказался Антон в страже де Гарсиа. Огнебоя он почему-то не любил, но стал виртуозом в метании ножей. У него сверху кирасы были перекинуты две перевязи с ножнами, в каждой по шесть ножей. Так вот, освобождался он от них, находясь в движении и очень прицельно, секунд за десять.
Честно говоря, когда узнал его историю, первый позыв был таков – мое воспитание заставило положить руку на эфес, выхватить шпагу и пронзить какого-то смерда, посмевшего поднять руку на господина. Но, немного поразмыслив, решил для себя, что такому господину бродить по миру точно не надо. В Европе давным-давно было ликвидировано право первой ночи, этот же пан хмырь никак не мог успокоиться. Не дождавшись в своих покоях невесты Антона, он ворвался к ним в хату и зарубил ее. А вот Антона не успел, тот оказался более шустрым.
Тому внутреннему порыву мое нынешнее сознание нисколько не удивилось. Ведь в эти времена дистанция между господином и хлопом была размером с бездну. Что там говорить, припоминаю купчую на лошадь, которую читал собственными глазами, где стоимость арабского скакуна была оценена в сорок восемь хлопов мужеского полу (валюта такая).
Противник появился, когда мы добежали почти до противоположной стороны холма. Услышав треск валежника, спрятались за полосой терновника. Взяв два пистоля под мышку, отстегнул плащ, кинул Антонио и прошептал:
– Натяни на себя, твои кираса и шлем сияют, как новенький пиастр.
И минуты не прошло, как разношерстно одетые всадники появились прямо перед нами. Затаившись, насчитал двадцать два человека. Немало, черт забери! Копыта их лошадей прорысили буквально в трех метрах от нас. Поглядывающийся на меня Антонио отрицательно качнул головой. Бандиты отъехали недалеко, так как заметили на холме шевеление.
– Смотри! Они на холм залезли! – кричал один из уже знакомых нам сегодняшних «крестьян».
– Ай, карамба! Но это им не поможет! Нас вдвое больше! – говорил прилично одетый бандит, очень похожий на Хулио, но постарше.
– Смотри, Игнасио! По этому распадку можно подняться на дистанцию выстрела.
– Точно! Спешивайтесь и привяжите лошадей, чтобы не разбежались. Братва! Сегодня ночь будет веселой, там сверху – две девки. Если получится, молодого дворянчика не убивайте. Я с него за Хулио с живого кожу снимать буду. Пошли!
Действительно, с этой стороны под углом к вершине холма шел распадок, по которому бандиты могли подойти к рубежу открытия огня, метров за двадцать до линии обороняющихся. И если только они укрылись слабо (ведь кусты для картечи и пуль препятствием не являются), то на такой дистанции из своих пятнадцати аркебуз бандиты порвут их на куски.
К сожалению, позиция на холме оказалась изначально проигрышной, и шансов выжить у наших людей не было. Да и наш подход из тыла выглядел проблематичным. Чтобы добраться на дистанцию уверенного поражения противника метательными ножами и пистолями, придется бежать метров сто по открытой, кое-где поросшей кустами местности.
Вот и настал очередной момент истины. Лично нам ухватить лошадей и сбежать не составит никакого труда. Взглянул на Антонио, его лицо покрылось пятнами, видно, тоже понял сложившуюся ситуацию. Что ж, думать нечего, нужно идти и делать то, что должен. Как только замыкающий бандит скрылся в овраге, придерживая шпагу, кивнул напарнику, тот перекрестился, и мы, пригнувшись, побежали вдоль терновника в сторону от распадка.
Отсюда рванули ту самую стометровку по резко пересеченной местности. Наши нас, безусловно, заметили, но если кому-то из нападавших взбредет в голову выглянуть и осмотреть тылы, мы погибнем. Но Господь решил помочь нашей стороне – мы незаметно добежали по мягкой траве почти до самого оврага и в намеченном месте оказались вовремя. Бандиты даже не успели подойти и стали скучиваться на выходе, изготовив аркебузы и пистоли к стрельбе.
Дальше таиться было нельзя, и стало совершенно ясно, что лично нам из передряги выбраться невозможно, и идем мы на смерть.
– Опять вспоминаю Тебя, Господи, когда больше некуда бежать, не оправдал доверия. Прости прегрешения мои, – прошептал про себя, затем повернулся к напарнику и тихо сказал: – Работаем. Но помни, только в движении. У тебя обе руки хороши, поэтому я пойду правее. Отработаешь ножами, падай.
– Понятно, сеньор. Спаси и сохрани нас, Святая Дева Мария.
За пояс добавил два пистоля, на двух прочих взвел курки и зажал слева под мышкой, приготовил оставшиеся два метательных ножа и кивнул. Мы встали и разошлись, и еще раз нам повезло, никто из бандитов не оглянулся. Антонио начал работать с дистанции метров в десять, для меня это было далековато, поэтому, продолжая идти вперед, наблюдал за мельканием смертоносных молний. Выглядело это, словно у жонглера-виртуоза, только мелькали не шарики и тарелочки, а настоящие боевые ножи. Мне было видно, что некоторые ножи попали в защищенные места, но восемь из них точно собрало кровавую жатву. Правда, об этом узнал гораздо позже.
Мой первый нож попал одному из бандитов в шею, а куда влетел второй, уже не заметил. Захрипели и застонали задние и обратили на себя внимание передних. Только-только успел перехватить первые два пистоля, а в меня уже направлялся чей-то мушкет, но мои выстрелы грянули быстрее. Особо не целился, с дистанции семь метров эта ручная артиллерия накрывала картечью не меньше квадратного метра площади. Упав на колени, разрядил пистоли, выпустил из рук, оттолкнулся и перекатился вправо. Лежа на спине и вытаскивая вторую пару пистолей, видел, как куст, у которого только что стоял, несколькими попаданиями просто смело. Взвел курки и повернулся на живот, но за дымом совершенно ничего не было видно. Все же выстрелил на звук – крики, ругань и стенания. Опять отбросил использованное оружие, перекатился еще правее и вытащил последнюю неиспользованную пару. Пришлось привстать на колено, только тогда увидел мельтешащих людей, после чего и выстрелил.
Пришла и моя очередь. Тот самый, который подкрадывается незаметно, появился мгновенно, с ужасной силой боднул в живот и вышиб дух, приподнял, пронес метра три над землей и шмякнул дурной головой о деревцо. Если бы башка была не дубовой, по окрестностям расплескались бы мозги, а так бедная осинка спружинила и в критической точке сломалась. Последнее, что слышал, находясь в полете, это залп аркебуз со стороны линии обороны.
Глава 6
