домашним, а теперь одичавший, яростно лаял, мечась по черному песку. Он хотел дружить. Но сбежал, когда люди высадились.
Поэтому они вернулись на катер, занимались любовью, а когда стемнело, сидели на верхней палубе и смотрели на звезды. Геркулес, собачья звезда Сириус, Южный Крест. Дома они не видны.
Джон Шеска вздрагивает во сне, словно услышал два быстрых выстрела.
Он смотрит вниз. У умирающего пса лицо Мичума. Ноги дергаются, словно животное пытается бежать, но связки порваны. Оно не может двигаться.
Мичум говорит:
– Я спрятал копии материалов.
– Ты лжешь.
– Воорт найдет тебя. Твои фотографии будут во всех газетах.
Шеска трясет животное. Мичум кричит от боли.
– Куда ты дел материалы? – спрашивает Шеска.
Мичум только улыбается:
– Теперь собаки будут стрелять тебя.
Шеска просыпается весь в поту.
Звонит будильник. На мгновение он сбит с толку: экваториальная жара сменяется плинтусным радиатором в мотеле, запах эвкалиптов – ароматизатором «Пайн сол», а облака превращаются в разводы на потолке.
«Я в мотеле „Полинезия“».
Генерал Грант говорил, что удача приходит к тем, кто к ней готов. Шеска приготовился еще две ночи назад. Закончив разговор с Воортом, он наведался в схрон на Манхэттене, забрал оружие, средства связи, деньги, одежду и грим, потом отправился в Куинс и нашел мотель с видом на мишень Фрэнка Грина.
«Принимают случайные пары, гостей банкетного зала, а возможно, и проституток».
Постель неплоха, номер чистый. На полу дешевый оранжевый палас. На стенах цветные фотографии: пирамиды и Эйфелева башня. Приезжайте в Куинс посмотреть мир! Шеска босиком подходит к окну и смотрит на улицу. Все спокойно, но к вечеру окрестности могут превратиться в поле боя.
«Если полиция не появится, я по крайней мере попытаюсь его остановить».
С третьего этажа открывается вид на пересечение недавно названного бульвара Мойнэхен и Восемьдесят девятой улицы – торговой полосы, выходящей на жилой район. На шестиполосном бульваре там и сям расположены заросшие травой «островки безопасности» с парковыми скамейками и деревьями. Прямо напротив мотеля – бензоколонка «Шелл», граничащая с обнесенной оградой парковкой банкетного зала «Парфенон», где в двенадцать должен начаться банкет в честь ухода Аддоницио на пенсию.
«Если только Воорт не добился отмены».
Банкетный зал – двухэтажное здание в средиземноморском стиле, оштукатуренное, выкрашенное в розовый, как фламинго, цвет, с дорическими колоннами по фасаду. Ки-Уэст и Дельфы. По ночам фонтан на подъездной дороге в форме подковы подсвечен голубым, зеленым и красным. По бокам от главного входа установлены гипсовые статуи Аполлона и Дианы. По всей длине второго этажа идет балкон, ограда из кованого железа увита «виноградными лозами».
Если заминированный грузовик взорвется в пятидесяти футах от входа, стеклянная стена танцевального зала разлетится, как шрапнель из мины направленного действия. Мелкие кусочки цемента будут сечь человеческие тела, а черепичная крыша рухнет на уцелевших.
«Почему нигде не видно полицейских наблюдателей?»
Шеска в бинокль осматривает квартал. Магазин открыток, гастроном, кондитерская, круглосуточный супермаркет. Пара медицинских кабинетов.
«Возможно ли, чтобы Воорту настолько застила глаза ненависть ко мне? Настолько, чтобы не воспользоваться материалами? Вчера на стоянке была пара неприметных „шеви“, но это нормально, когда детективы устраивают вечеринку».
В квартале слева от логова Шески – тоже напротив банкетного зала – есть маленький городской парк.
В восемь тридцать, беспокоясь все больше, он придвигает к окну кресло, разворачивает первый из купленных вчера сандвичей, открывает термос с водой и разделяет вид из окна на секции. Внимательно разглядывает их одну за другой.
На улице сеет редкий дождик, туманно, холодно, немного попахивает горелым. Немногочисленные жители окраин, работающие по воскресеньям, – манхэттенские рабочие, продавцы, канцелярские трудоголики или телевизионщики, – держат зонтики и сутулятся, защищаясь от ветра, раздувающего полы плащей. Они бегут к крытым автобусным остановкам или станциям подземки. Все на редкость обыденно; даже Шеска не сразу соображает, что видит некоего «трудягу» во второй раз. Несколько минут назад этот человек спустился в подземку и, наверное, вышел, пока Шеска изучал другую секцию. Теперь он выходит из кондитерской и идет к подземке – снова.
Шеска направляет бинокль на вход в метро. Через несколько минут человек выходит из подземки и все тем же твердым шагом идет по кварталу в другую сторону. Шеска расслабляется. Копы.
И тут он замечает женщину в коричневом плаще. Несколько минут назад она вошла в метро. Теперь она снова на улице.
Еще и ФБР?
Вполне возможно.
Шеска уже готов поверить, что торжество отменено, но замечает, как пурпурный грузовик с надписью «Манчинис кейтеринг» на кузове сворачивает на парковку «Парфенона» и, кренясь на выбоине в асфальте, подъезжает задом к крытому грузовому входу на северной стороне здания.
Шеска хмурится.
«Неужто они все равно устроили праздник?»
Через пятнадцать минут грузовик уезжает, но, проезжая выбоину, качается меньше. Значит, сейчас он тяжелее, чем когда приехал, а не легче.
Из зала вывозят ценное оборудование.
Шеска улыбается.
– Отлично, Воорт, – произносит он вслух, понимая план.
Дождь усиливается.
Шеска отпирает небольшой алюминиевый ящик, который забрал на Манхэттене, и начинает собирать снайперскую винтовку с глушителем вроде той, какую привозил в Массачусетс, когда пытался убить Фрэнка Грина. Если сегодня Грин появится, а полиция его проглядит, Шеска их подстрахует. Он постоянно тренировался в стрельбе и знает, что сделает по крайней мере два выстрела из окна и успеет сбежать прежде, чем кто-либо поймет, откуда стреляли.
«А еще, если будет неразбериха и беспорядочная стрельба, мне, может, и повезет.
И я уберу Воорта».
На Манхэттене, куда погода с запада приходит раньше, чем в Куинс, дождь слабый, но ворвавшийся в город после бури холодный фронт повредил систему электроснабжения в Нью-Джерси. Воорт стоит в центре гигантской полицейской стоянки на пирсе номер 42, который некогда обслуживал большие круизные лайнеры, а теперь подставляет потрескавшиеся бока седому, холодному Гудзону. Обычно Воорт приходит на реку ради каяка. Сегодня он изучает машины. Они всех марок и моделей, конфискованные у владельцев, нелегально перевозивших на них наркотики или просто не оплачивавших штрафы.
Машины предназначены для аукциона.
– Мне нужна старая, – говорит Воорт стоящему рядом полицейскому – охраннику стоянки. – Но чтобы на ходу.
Дрожащий полицейский, объемистое брюшко которого не скрывает даже накидка, явно возмущен, что его вытащили из теплого кабинета.
– Как вы ухитрились получить машину? У меня дома сломанная «тойота». Неужто копам начали давать машины? Как мне получить?
– Мне наплевать на кузов. Но она должна бегать.
