Курить охота.
Зачем мы сюда идем? Эта квартира номер тринадцать — легальное место жизни меня, Валеры.
Докултыкался до нас и некоторый хромец, заместо головы два ящика, лица не видать, башка на сторону, кепка, картонных коробки с бананами одна на другой. Ого. Из труповозки товар. О, да там сейчас целый муравейник небось. Пацан раздает (продает?). Ладно, потом.
— Папиросы есть, дядь Вань?
— Откуда, — просипел дядь Вань из-за коробок. Добрался до подоконника, аккуратно поставил свою ношу. Вздохнул, посмотрел косо. Сильно дрожали у него руки. Отвернулся, невнятно бормоча какие-то сложные матерные контаминации.
— По-поможешь, дядь Вань? — спросил Номер Один.
Пауза.
— А ты кто таков? — глядя в сторону, вопросил дядь Вань.
— Ну кто-кто. Ваа… валера!
— Таких тут нету, — странно возразил дядь Вань.
— Не узнал, что ли, че не уузнаешь сво… своих, — грубо сказал Номер Один, употребив обычную длинную формулировку. — Напомню!
С ними так и надо разговаривать.
— А, ты вайея! — задыхаясь, отвечал старый хрен. Хм. — А ты как помог мне? Раз ты ваея, то ты мне доужон, — продолжал свои загадочные речи дядь Вань. — У, ваея. Язбий мне (дальше следовало какое-то уже совсем непонятное слово). Язбий мне на хей акваюм. Заяза на хей.
Так. Все понятно.
— Бананы из машины, — Номер Один кивнул на ящики, — зачем попятил?
— Почему из машины? — ловко возразил дядь Вань.
— Я же привез.
Дядь Вань испуганно приободрился и вскричал, все так же глядя в окно:
— Э! А знаешь, скоко он стоий, акваюм?
С огромным душевным протестом Номер Один почему-то порылся в кармане и протянул дядь Ване большую бумажку. Дядь Вань, не поднимая головы, рассмотрел деньгу, принял озадаченный вид и стал со скрежетом что-то соображать. Возможно, он заподозрил, что сошел с ума. Затем дядь Вань спрятал глазки, кивнул в сторону сидящего у стены Друга и спросил:
— А че он какой-то?
— А какой, че ты?
— Ну че он сидит?
— Вызвал скорягу, вызвал врачей, приехали, — завел скороговорку Номер Один, — вызвал, а они говорят он помер и не взяли. Не берут его, говорят он помер.
— Да, падъи бьятские, — воодушевился дядь Вань. — У чейявека инфайкт, может быть, на хей. А они его на пейевозку взяли увез-йи. И мою дочку тоже. А потом бья пйивез-йи назад. Да живые они. Я же вижу. Они на япу, бья, хо-чут. А я смотъю, пейевозка стоит. Думаю, за Ра-зумовщиной (следовала длинная заковыристая брань), а она вон пош-уа идет живая. А ей давно поя на юбок садиться. Надоея со своим этим как его, гуйяшом. Захар… Мычит, мычит!
Имеется в виду Сбогар, конечно. Гуляшами в шутку назывались все местные собаки.
Тяжело дышал. При этом явно зубы заговаривал и в глаза не глядел.
— Как это на лубок садиться?
— Да ну! Это у нас так говойили, бабки. Поя на юбок тебе, дескать, собираться. Дома у нас в дейевне.
Номер Один тут же вспомнил популярную книжонку «Архаические обычаи славян».
— Гроб, что ли? Лубок?
— Ну гйоб не гйоб… — стал скрытничать дядь Вань. До сих пор народ все знает, свои прошлые дела. Славяне стариков в голодную весну возводили на край оврага и сажали на санки в этот лубок, корыто. Привязывали. Это бывало когда уже вскрывались овраги и есть было нечего. И пускали сверху «на лубке» под лед. Жуткая поговорка «любишь кататься, люби и саночки возить». Старики сами должны были везти свои сани, что ли.
— Встал не так и оделся не так — нараспев начал Номер Один, особенно глядя на дядь Ваню. Удалось не заикнуться ни разу, — Зааапряг не так и пое-ээхал не так… (дядь Вань не реагировал, упорно глядя в окно). Заехал в овраг, не выедет никак, да? Таак говорили бабки, когда поо-помирали?
Видимо, причитание было записано в другом регионе. Объект не реагировал.
При том дядь Вань как-то сильно забеспокоился и стал тянуться щепотью ко лбу, но сделал вид что там чешется.
— Ваея! Я тебе так отвечу, — после паузы дрожащим голосом, на что-то решившись, вдруг заявил он. — Да! (Пауза, трусливо). — У вас там в кухне вода текет. С кьяна в кухне. Да? Текет. Тимофевна ваша меня зовет. Пьишой. Пьишой, а она мне сует монету. Я не хочу пахать за эти меукие бйин деньги. Ушой. Как пьишой, так ушой. А вода текет из къяна. А съесаей она не пущает, все знают, она вообще не отмыкает им. Так что у вас вода текет. — И осторожно добавил: — Уже внизу всех зайива-ет… Те вызывают, а она не отмыкает. Никому не отмыкает. Говойит, Ваею моего уби-и.
И он безумным глазом наконец посмотрел на «Ваею» и совершил наконец некий намек на крестное знамение — от носа к первой пуговице пиджака и затем слегка вправо.
Ага, катастрофа.
Надо тоже перекреститься. Вот так. Склонить голову.
— Это была ооошибка. Просто я без со… сознания был. Кровь на мне была чу-чужая, не моя. Ты, дядь Вань, быстро за инструментом сходи. Я тебе еще о… отстегну.
— А у меня вот Светку уж заеза-и так это да, — вдруг сказал дядь Вань, надеясь, видимо, на добавку по случаю горя. — Там внизу стоит тыюповозка, она там в ней на дне ижит. Димка с ней. Вот иду звонить.
А пока что тащут коробки с бананами. И Димка не то что бы «с ней», а, видимо, торгует уже с машины. А то я вас не знаю.
— …звонить в ми-ицию. Еще новости.
— Да я знаю. Зарезали ее. Царствие небесное, — сказал новоявленный «Ваея» и широко перекрестился.
— Акваюм ты мне язбий на хей, — продолжал перечисление своих убытков дядь Вань, опять-таки не глядя в глаза.
— Да дам тебе еще на ааквариум… на рыбок… Еще сто-столько.
— А я остайся один с пацаном, — дядь Вань намекал, что никакая сумма не будет достаточной для компенсации его потерь.
— Все будет, дядь Вань. Поонимаю.
— Вообще нам воду пеекъёют в подъезде на хей, — посулил дядь Вань, чтобы еще выше поднять планку.
— Да не перекроют, поглядим, че перекрывать, не пере… не перекроют, — ответил жадный Номер Один и тут же спохватился. — Может, и бо-олыие дам.
— Тебе она не откъёет. Жьябиха. Мейкие мне сует. Копейки. Жадная сука бьять.
— А тебе если откроет, дам больше. И вообще, дядь Вань, я случайно тогда тебе банку разбил, бежал торопился, — вдруг сказал Номер Один. Неизвестные ему факты выскакивали из перекошенного рта свободно и сами собой.
— Ейе меня не убий, — согласился дядь Вань. — А банка быя таких не достать, ябоя-тойная тыёх- итыёвая!
— Лабораторная тре… трехлитровая? Да купишь себе настоящий аквариум. Еле не убил, это не считается.
— Акваюм, — согласился дядь Вань и застыл. Пришлось дать ему еще. Дядь Вань ничего не понимал, откуда на него сыплются эти деньги. Он совсем испугался. По лицу было видно, как растеклись его мысли. Он достал деньги и начал их рассматривать, потом спрятал их и вот тут щедро, широко перекрестился. И
