невод. И а дальнем конце Черного озера, чуть ли не на середине, она сначала увидела горку льда и очень удивилась: кто здесь хозяйничал? Она подошла к уже подернувшейся тонким ледком проруби и никак не могла понять, кому и для какой цели понадобилось долбить метровый лед? У проруби снег был истоптан лошадьми, след от санных полозьев уходил в кусты. Трофимовна, хотела было уже уйти от этой загадочной, невесть зачем появившейся здесь проруби, но случайно носком валенка толкнула валявшийся клочок сена, и пальцы ноги ударились о что-то твердое. Она взглянула на лед и обмерла: на снегу под сеном лежал новехонький артиллерийский снаряд. Трофимовна не знала, что и подумать. В их глуши, за тысячи километров от фронта — и снаряд! И для нее будто вернулись годы, когда деревенские мужики уходили в партизаны, когда совсем недалеко вот от этой проруби погиб ее братишка, преследуемый колчаковцами. Трофимовне сделалось жарко, она распахнула полы своей старенькой фуфайчонки и вздохнула: «Господи, не мерещится ли мне все это?» Рыбачка повернула и стала уходить от проруби, но вдруг ругнула себя: что это она, непутевая, делает — оставляет снаряд без присмотра. Вдруг на озеро прибежит чей-нибудь мальчонка и по недомыслию стукнет острым железным наконечником лыжной палки по капсулю, а Трофимовна видела, что капсуль был без единой вмятины — цел и невредим. Она повернула обратно, бережно подняла снаряд. Он оттягивал руки, и Трофимовна подумала, что держит перед собой затаившуюся до поры до времени смерть. И ей стало страшно. Куда это она собралась нести снаряд? То-то встретят ее односельчане с таким гостинцем? И правы будут — не искушай судьбу, свою жизнь не бережешь, так других пожалей.
Трофимовна положила снаряд на снег, сняла лыжину и осторожно продолбила в проруби еще неокрепший ледок.
— Так тебе, — зачем-то вслух сказала она, опуская смертоносный груз в прорубь.
В деревне ее слушали с недоверием: мол, вам, Нечаевым, Черное озеро все еще с времен гражданской войны чудится ареной боев. Но Трофимовну неожиданно поддержал глуховатый старик по прозвищу Пудушка. Он, оказывается, в тот день на озере ставил мордушки и собственными глазами видел людей на двух подводах. Они осторожно опускали в прорубь на веревках какие-то металлические болванки.
С тех пор закидывать невод в том месте бабы опасались, хотя никто толком не знал, следует ли в самом деле обходить его? Однако, рассудили они, береженого бог бережет, а на озере уловистых ямин много.
С годами стариков оставалось все меньше и меньше, а молодые историю о найденном Трофимовной снаряде стали принимать за россказни.
— Ай да бабка, — подсмеивались они, — прямо-таки писательница — садись да сочиняй книжку.
Трофимовна обижалась и все реже вспоминала о той военной весне.
— Я видела эти снаряды, — сказала Марфуша, — их там много.
— Это как же так ты их могла увидеть на дне? — не поверил Антошкин отец.
— Я ныряла. А там глубина страшенная.
Павел Иванович и шофер переглянулись.
Возвращались домой уже поздно. Проехали мимо каменоломни. Там среди нависших козырьками гранитных глыб было сумеречно, и Антошке показалось, что кто-то затаился.
— Знаешь, Марфуша, я никогда не думал, что вокруг нас столько интересного и чуток жуткого — и эта каменоломня, и смелый пулеметчик Пашка Нечаев, и сама бабка Трофимовна…
Антошке хотелось сказать, что за несколько дней жизни на стройке он понял, как важно всегда оставаться человеком — и в радости, и в беде. Настоящий человек, как, скажем, Хромой Комендант, не разменивает свою жизнь на мелочи — он упорно идет к своей главной цели, он не будет ради этой цели жалеть себя, не подведет товарищей. И еще Антошка понял, что вокруг него много хороших людей, надо только уметь разглядеть их, не быть самому слепым и равнодушным.
Марфуша взяла Антошкину руку и сжала ее.
— Мне немножко страшно, Антон, — сказала она. — Если вдруг те снаряды начнут рваться. А ведь у озера хотят строить пионерский лагерь.
Марфушино беспокойство передалось и Антошке: в самом деле, как он не подумал о том, что если в озере лежат снаряды, то они не сегодня, так завтра могут принести много несчастий. Он как-то читал книжку с броским заголовком «Эхо войны». В ней как раз рассказывалось о том, как солдаты спасали жилой квартал от оставшихся после фашистов мин и снарядов. Тогда Антошка думал, что подобные случаи стали уделом истории. И вот в далекой Сибири… Как они оказались в Черном озере? Но на этот вопрос никто не мог дать ответа.
— Не переживай, Марфуша, — сказал Антошка. — Мы все равно что-нибудь придумаем.
Машина подпрыгивала на ухабах, ее раскачивало, но Антошка этого не замечал, ему было хорошо, ему хотелось вот так, рядом с Марфушей, ехать далеко-далеко.
Глава одиннадцатая. «Разведчики» едут к металлургам. Так вот откуда на Черном озере снаряды! Встреча с женой комсорга
Едва мать с отцом ушли на работу, Антошка заторопился на улицу.
Савелий Иванович сидел за столиком у входа и читал газету. Увидев Антошку, Хромой Комендант хитро улыбнулся, и его усы смешно дернулись.
— Вижу, скучать некогда, — сказал он.
— Некогда, — согласился Антошка и доверительно сообщил: — Тайну нам надо разгадать, Савелий Иванович.
— Тайна — это по линии моей старухи. Возьмите ее в компанию, Марию Федоровну хлебом не корми, а подай тайну.
Антошка, словно оправдываясь, сказал:
— Это военная тайна, Савелий Иванович.
— Тогда другое дело. Сам солдат, и понимаю, что военную тайну каждому не доверишь. Но за свою старуху ручаюсь: секреты хранить умеет.
Марфуша была уже на улице и, увидев Антошку, недовольно бросила:
— Любишь дрыхнуть, Антон. Айда в штаб.
На попутной машине они быстро добрались до вагончика.
Дверь комсомольского штаба была распахнута, и оттуда доносились голоса. Говорили сразу несколько человек.
— Пыль столбом, — сказала Марфуша. — По пустякам так не спорят.
Из вагончика выглянул Яшка и расплылся в улыбке.
— Здравствуйте вам, пропащие. Чуете, что там творится? — и он кивнул внутрь вагончика. — Как говорит моя добрая маманя, вы рискуете проспать царствие небесное.
Антошка подумал, что его товарищ, по всему видно, не очень-то скучает по родному дому, и это порадовало Антошку.
— Мы с Марфушей тоже не баклуши били, — сказал он. — Ты, Яшка, не очень-то задирай нос и рассказывай, о чем в штабе шумят.
— Идите и слушайте сами — не чужие, — усмехнулся Яшка. — Привыкли, чтобы вам готовенькое на тарелочке с голубой каемочкой подносили.
Ребята нырнули в вагончик. Антошка сразу увидел Марфушину маму. Она была в красной косынке и комбинезоне. Она говорила взволнованно, и Антошка заметил, как на нее с улыбкой смотрят парни, и он понял, что они любуются ею.
— Мне лично танцев не надо — возраст не тот, за девчонок наших дорогих беспокоюсь, — говорила Марфушина мама. — А им вот как и танцплощадка, и клуб нужны, — и она провела пальцем по шее.
— Зачем так говоришь, что тебе не до танцев, — сказал Жора Айропетян. — Мы тебя еще изберем королевой красоты, а я тебя приглашу на первый танец в новом клубе.
Парии засмеялись.
