Гневная, вспыльчивая, раздражительная богиня, чей образ — это сама ярость, нетерпение, вожделение, мстительность и всё-всё-всё связанное с «яром», — кто она? Архаичная, злобная, одна из «перворождённых», олицетворяющая буйство и преследующая «культурного» героя Геракла, связанная с хтоническими силами и из-за своей похоти порождающая чудовищ типа Тифона, богиня Гера. Она предельно понятна и «грекам», и нам. Но её имя с греческого не переводится, оно недоступно древним грекам. А нам ясно — это богиня Яра, «яростная», «ярая», «взъярённая», а вовсе не «госпожа», как пытаются перевести некоторые. Нет в этом корне, в этом теониме ничего близкого к «госпоже- охранительнице». И недаром именно Гера-Яра порождает самого неукротимого, буйного и кровавого бога войны, молодечества, жестокой удали — Ареса.
Вот она, ниточка-связь: «йар» — Яро-Ярила — Гера-Яра — Аре-с — Яре-с — Яр. Хороша семейка! И опять, как мы видим, корни на Севере — именно там подлинная архаика. Но здесь интересно уже то, что Яро-Ярило-Арес-Яр — это просто-напросто одно и то же, единый образ, сохранивший и лингвистическое единство.
Но Яра-Гера уже немножечко, на полшажочка, отступила от исходного — в её имени слышится «эрос». Да и просматривается сам Эрос. Мы видим здесь наложение, совмещение: Гера — это уже переходное звено. А может, переходным звеном был «эрос», породивший из Яры Геру.
Деталей и тонкостей мы проследить теперь не сможем. Но взаимосвязанность нам видна: ярость, буйство, вожделение, нетерпение туго сплетены в один клубок. Не сразу поймёшь, где что, где чьё. Но торчат из клубка, будто кончики нитей, геры, яры, аресы, эросы. И что интересно, концы эти не обрываются, исходя из клубка, а тут же переходят в другой клубок, где сплетены уже иные понятия-образы. И всё связано, всё взаимопроникаемо — какой конец ни потянешь, он не оборвётся, напротив — высунутся ещё несколько, и уже не поймёшь сразу, что же первично и есть ли эта самая «первичность». Наверное, она относительна, и, говоря о ней, всегда следует чётко представлять тот отрезок времени, в который она укладывается именно как «первичность». И всё это бесконечно далеко от преподносимых нам схем. Хотя, напомним, схемы для восприятия проще, удобнее.
И Арес не переводится с греческого, не переводится он и с древнегреческого. Ещё его называли Ареем. Арей — ближе к исходному. А кельтское «Еремон» — дальше. А ведийское «Арьяман»? А южнославянское «Герман»? А Арьюна-Арджуна?
Теоним «Гера» не был доиндоевропейским. Иначе богиня, носящая таковое имя, не смола бы занять достойного места в пантеоне ранних «греческих» богов. Мы не считаем, что теоним принесли в Эгеиду «носители греческих диалектов на рубеже II–III тысячелетий до н. э.». Если бы это было так, «Гера» переводилась бы с греческого, или же, по крайней мере, отзвуки её имени улавливались бы в других теонимах или других словах. Этого нет. Даже знаменитый Геракл — и тот для греков непереводим. Его имя пытаются как-то связать с Герой. Дескать, он славен тем, что подвергся гонениям со стороны мстительной богини, и потому его назвали Гера-кл. Такая версия не выдерживает ни малейшей критики, это чисто «народная этимология».
Имя героя можно разбить на две составные части, как это и принято у многих индоевропейцев, и получается: Гера-клеос. «Клеос» — слава. Мы имеем, следовательно, Геро-слав. Учитывая мягкое «г», переходящее в «х», а то и вовсе пропадающее, получаем знакомые нам славянские имена: Иерослав, Ярослав — во всех их вариантах, распространённых у сербов, чехов, поляков, русских и других славянских народов. Мы не будем подробно разбирать всех соответствий и переходов. Напомним лишь, что в латинской передаче теоним «Яровит» звучит и пишется как Геровитус. Показательный пример.
Ещё В. Н. Топоровым было отмечено в своё время полное совпадение греческого Софо-клеос со славянским Собе-слав при исходной индоевропейской форме «Суобх-клев-ос». Н. Н. Казанский установил ещё три соответствия: Дотиклевоса и Даньслава, Статиклевоса и Станислава, Пери-клевоса и Переяслава и Предслава. Здесь наряду со славянскими именами приведены реконструируемые индоевропейские праимена. Если же сравнивать с «греческими», мы получим следующее:
Софокл тождествен Собиславу
Досиклей — Даниславу
Стисикл — Станиславу
Перикл — Переяславу и Предславу
Какие формы ближе к исходным? На первый взгляд и славянские и древнегреческие примерно равно удалены от индоевропейских. Но если мы сделаем поправку на то, что греческие имена зафиксированы две, а то и три тысячи лет назад, а славянские, в основном, в последней трети нового двухтысячелетия (то есть они «жили», видоизменяясь и развиваясь вместе со славянскими языками как минимум на тысячу лет дольше «греческих»), то убедимся, что именно славянские имена были наиболее близки первоначальным. Да нам это и так достаточно ясно: Переслав мог трансформироваться в Перикла, но не наоборот. Собеслав-Собуклев мог превратиться в Софокла, но Софокл в Собеслава — никогда.
Правда, исследователи не берутся устанавливать чьё-то первенство. Но, тем не менее, от такого подхода никуда не денешься, он сам собой напрашивается — что-то всегда старше, что-то младше. Мы привыкли считать, что любое «греческое» явление, будь то слово или образ, непременно старше и что это незыблемое положение, константа. Но более детальное изучение вопроса показывает — это не так. И дело здесь не в гонке за первенство, дело в установлении научной истины и совершенно новой постановке вопроса. Нужна ли такая новая постановка? Ведь и так всё расписано по ранжиру, разложено по полочкам? Нет, отвечаем мы, расписано схематично, разложено очень условно и неверно.
Старая схема не даёт нам ответов на всё прибывающие новые и новые вопросы, она хороша лишь при отсутствии лингвистических, антропологических, этнографических, археологических и прочих данных, умножающихся с каждым годом. Она хороша лишь для усвоения некоторых античных письменных источников, как правило, компилятивных, а то и написанных лжеавторами средневековья.
На примере того же Ярилы и его тёзки Ярослава мы очень многое начинаем понимать, даже то представляем себе, чего сами древние «греки» не знали о Гере или Геракле.
Но сам корень «йар−» или «яр», на наш взгляд, породил гораздо больше слов и понятий, чем мы привели. По сию пору не стихают дебаты о происхождении этнонима «арии». Много существует различных предположений на этот счёт. Но все они достаточно искусственны, ни одно нельзя признать полностью удовлетворительным. Скажем, ставится знак равенства между словами «арии» и «свои», но смысл, заключённый в слове «свои», и без того входит в самоназвание народов, он уже заключён в этнониме. А зачастую и совсем упрощают: «арии» — это иранцы, а «индоарии» — индоарийцы (то есть — получается, что индоарии — это те иранцы, которые дошли до Индии).
Всё это заведомо неверно, ибо с прародины вышли никакие не «иранцы» и даже не «индоарии» — таких-то и слов и понятий не было в те времена. С родины индоевропейцев вышли предки иранцев и предки древних индийцев — арии. Это потом уже они стали «иранцами» и «индийцами». И снова вопрос — кто они, арии?
У самих иранцев и древних индийцев сохранились воспоминания о родине — об «арйане ведже», то есть «ариевом просторе» (но зовут его персы-иранцы «Эранвеж», уже по-своему), и об «арьяварте» — стране ариев, стране благородных. Это обычная идеализация предков, родины предков. А предки пасли скот и пахали землю, слагали песни-гимны и былины. И в их самоназвании заключалось именно то, о чём мы говорим: и понятие «яриться» — созревать, наливаться, и понятие «яр» — жизненный жар, жизненная сила духа, и «ярь» — вожделение, даже шире, сама возможность активного постоянного продолжения рода — этому древние придавали наиважнейшее значение, поутраченное века спустя, без «яри» для них ничего не существовало, лишённый «яри» считался проклятым богами, последним существом на земле.
Но в этом же самоназвании заключалось и понятие «ари», «арати», «орати» — пахать, взрывать
