– Понял!
– Сихали! Походи под стадом, пугани акул.
– Понял.
Субмарина Брауна погрузилась и пошла кругами. Смутные тени полярных акул близко не серели – пугались хищницы китовых рывков, но запах крови влек их, глуша позыв к самосохранению.
Тимофей расстрелял из ультразвуковой пушки парочку самых наглых рыбин – и не маленьких, метров по семь каждая. Акулы, вяло переваливаясь, стали тонуть, их мигом окружили товарки.
– Сихали, как у тебя?
– Завалил двух.
– А остальные как?
– Кушают заваленных.
– Ясно, давай к нам.
– Понял.
Наверху все уже успокоилось. Подле вожака и одинца качался на волнах вертолет с синими крестами на поплавках. «Айболиты» – зубастые, бородатые парни – прыскали китам на раны болеутоляющее и лепили заживляющие тампопластыри размером с полотенца.
– Отбой, ребята! – пропыхтел Арманто по рации. – На булки с маслом мы сегодня заработали. Стройся!
– Будем ждать летунов? – спросил Токаши.
– Не, волна большая пошла. Пойдем к «Онекотану». Стройся, кому сказал!
– «Один татарин в два шеренга, – съехидничала Наташа, – становись!»
Улыбаясь, Браун развернул субмарину и направил ее к «Онекотану». Кашалоты, добродушно поглядывая крошечными глазками, уступали подлодке дорогу. Ультраакустика передавала печальные подвывания, стоны, мычание – такое впечатление, что рядом успокаивается потревоженное стадо коров.
«А я тогда кто?» – подумал Тимофей. «А ты – пастух!» – хихикнуло подсознание. «Ну, вот еще, – проснулась гордыня. – Ковбой, а не пастух!» Браун согласился с этим выводом…
– Сихали, осторожно!
Младший смотритель не сразу сообразил, в чем дело, а когда глянул в иллюминатор, было уже поздно – громадный кашалот мчался на него, опуская зубастую нижнюю челюсть размером с односпальную койку. Но рвать субмарину кит не стал – ударил головой. Бум-м-м!
«Орку» швырнуло, будто малолитражку, сбитую тягачом. Если бы не широкий эластичный ремень, Брауна швырнуло бы из кресла – и прямо на чехол ультразвукового локатора. Опыт у него был…
Субмарину перевернуло. Повиснув вниз головой, Тимофей судорожно потянулся к пульту. За спектролитом иллюминатора блеснула огромная зубастая пасть.
– Превосходно… – пропыхтел младший смотритель.
– Полный вперед, Сихали! – провопил Джамил. – Жми!
Браун до отказа повернул рукоятку скорости. Пронзительно взвыли турбины. Субмарину бросило вперед, она оттолкнула бортом кита, чувствительно задев его обтекаемо-зализанной рубкой. Кашалот бросился в сторону для разгона – и сразу два «электрокнута» вразумили шестьдесят тонн китятины.
– Бодается, собака свинская!
– Все, удрал…
Селектор смолк на целых пять минут, после чего донесся голос Арманто, вопрошающий:
– Ашизава-сан, это правда, что в Австралазии так любят китятину?
– Правда, – важно сказал Токаши. – У нас, в Японии, особенно. Это действительно вкусно! В красном мясе китов, – заговорил он, увлекаясь, – мы его называем аканику, белков больше, чем в говядине. Просто его готовить нужно уметь. Сначала аканику выдерживают в луковом отваре, а потом уже жарят. Или варят с горьким соком всяких там цитрусов. Или с соей мешают и с тертым редисом...
– Надо попробовать... – задумчиво сказала Наташа. – А то пасем их, пасем, а что пасем – и сами не знаем... А какая китятина самая вкусная? Кит-то большой... Мне говорили – та, что с хвоста. Это правда?
– Ну-у... – задумался Ашизава. – Хвостовое мясо ономи – его берут между спинных плавников и основанием лопастей хвоста – жирнее и дороже. Спинная часть вкуснее боковой... но самые вкусные куски те, что возле лопастей. Да тут все сложно так! То же аканику – это ведь не просто мясо, это продольные мышцы, первый сорт. А есть еще сюноко, второй сорт – он под брюшными бороздами. Сюноко жестче аканику, из него ветчину делают и бекон...
– Ой, народ, – сказала Наташа. – Что-то я есть захотела!
– Да это Ашизава все, – обличил товарища Каримов, – понарассказывал тут всего…
– Ха! – воскликнул Вуквун. – Так двенадцать уже!
– В столовую! – воинственно крикнула Наташа. – В столовую!
– Меню зовет нас! – подхватил Токаши.
После обеда Боровиц ввалился в кают-компанию и объявил:
– Собирайтесь.
– Куда? – вытаращился Шурик Белый. – Ты чего, сегундо? Сегодня ж у нашего звена выходной! Суббота!
– Субботник сегодня! – беззлобно поправил его главный смотритель.
– Вот же ж… – проворчал Белый и смущенно поскреб в нестриженом затылке. – А у меня совсем из головы вылетело… И куда нас?
– На Большое Мусорное Пятно, – внушительно сказал Станислас. – Лично Генеральный Руководитель проекта ТОЗО, попечением своим о чистоте вод, перегнал нам пять самоходных подводных барж. Наташка, ты хватай вертолет-наводчик, будешь сверху высматривать, где отходов побольше…
Наташа, радостная и оживленная с самого утра, кивнула только и ослепительно улыбнулась.
– А мы поведем самоходки с этой дрянью… как ее… нано… моно… Тьфу ты, забыл! Короче, эта пакость пластмассу разлагает. Будем море поливать! За мной…
Тимофей с Шуриками поспешил за сегундо, а Наташа, напевая, пошла к вертолетной площадке.
«Вот вам и „пролы“! – скакали мысли в голове Брауна. – Кто я и кто они? Пролы… Знающие, умеющие, желающие странного… Это надо же, а?! Субботник у них!»
– Тимка пойдет с Рыжим на «двойке», – распорядился Станислас, – а я на «однойке» с Белым двину… Живее, живее, давайте! Надо до обеда слить все танки!
Рыжий грузной трусцой подбежал к стыковочному узлу с намалеванной двойкой, мигом раскрутил запор и откинул крышку люка.
– За мной! – крикнул он, ныряя вниз.
Браун торопливо спустился следом.
– Люк замкни! – донесся до него глухой голос.
– Ага.
Люки замыкать – это мы могём… Покончив с задвижками, Тимофей протиснулся в узкий центральный коридор, зажатый гладкими боками танков-бункеров, и боком двинулся к центральному посту управления «самоходкой».
ЦПУ тоже был крохотным и очень тесным – входишь, согнувшись, подныриваешь под нависающую панель, усаживаешься на маленький откидной стульчик – чуть побольше сиденья на велосипеде.
– Осваивайся! – крикнул Рыжий с места командира. – Там пульт бортинженера, разбирайся пока…
– Ага… Слышишь, давно хотел в-в… тебя спросить…
– Спрашивайте – отвечаем!
– А фамилия у тебя есть?
– Была! Ершовым звали. А сюда попал и откликаться перестал. Перекрестили!
Командир то наклонялся почти до полу, оживляя какие-то системы, то вытягивался вверх, доставая консоли на низком потолке, то шарил по пульту, клацая клавишами и беззвучно касаясь сенсоров.
– Приготовиться к погружению!
Тимофей лихорадочно, почти в панике, обшарил взглядом свой пульт и выдал:
