телефон и нажал — поочередно — на несколько кнопок.
— Я же чётко сказала — перезвоню! — возмутился голос Танго. — Что за нетерпеливость такая? Блин горелый…. Ой, милый, извини! Не сразу сообразила, что это ты…. Уже определился с маршрутом?
— Определился, — Честерфилд озвучил название населённого пункта.
— Даже так? — удивилась Танго. — Хотя, возможно, ты и прав…. Такси подъехало к дому, отключаюсь. Я тебе потом перезвоню….
Джеймс, мечтательно хмыкнув, отключил мобильник и, задумчиво глядя на дорогу, произнёс:
— Да ты, красавчик, поляк! — обрадовалась таксистка. — Никак не ожидала. С такой-то брутальной внешностью…
— С чего это вы решили?
— Ну, как же…. Ты же, красавчик белобрысый, сейчас говорил на польском языке?
— На румынском, — расстроено вздохнул Джеймс. — Устал я что-то, мадам. Вот, и расслабился чуток. Извиняюсь. Больше такого не повторится…
— Звонят и звонят. Никакого покоя, — расплачиваясь за поездку, пожаловалась Танго. — Приставучие все такие. Почти как листья с берёзового банного веника.
— Что это такое — «банный веник»? — насторожился таксист.
— Да, так. Образное выражение. Забудьте.
— Понятно…. А что пристают, так это вполне понятно и объяснимо. Если вы, уважаемая, перекраситесь в блондинку, то станете похожей на…
— На молоденькую Мерлин Монро?
— Ага. Точно.
— Я знаю. Спасибо, что подвезли.
— А сдачу?
— Себе оставьте, — покидая машину, гордо усмехнулась Танго. — Плохая примета.
— Какая? — заинтересовался таксист.
— Шотландская. Старинная и многократно проверенная. Мол, нельзя — перед началом важных и трудных дел — брать сдачу…. Всех благ!
Она поднялась на второй этаж, отомкнула — последовательно — четыре сверхсерьёзных замка, прошла в узкую прихожую, достала из дамской сумочки продолговатую чёрную коробочку и нажала указательным пальцем на крохотную белую кнопку, вмонтированную в правый бок прибора.
— Тию! Тию! — мелодично известила коробочка. — Мол: — «Всё нормально, хозяйка. Посторонние не заходили…».
Танго захлопнула дверь, отправила индикатор «посещений» в сумку, которую — в свою очередь — сняла с плеча и положила на столешницу изящной тумбочки чёрного дерева. После этого она с интересом посмотрелась в антикварное овальное зеркало, висящее над тумбочкой, и, довольно прищурившись, резюмировала:
— Хороша я, хороша. Да и одета неплохо. Да и замужем уже почти три года. Счастливо — замужем…. И чего мне дома не сидится? Один загородный дом — в Норвегии. Фьорды, сёмга, грибы, ягоды, все дела. Другой — в Испании. Первая линия Коста-Брава. До Барселоны рукой подать. Третий — на благословенных Мальдивских островах. Пальмы, кокосы, фантастическая рыбалка, сёрфинг. Мать его…. Но, как известно, служба — превыше всего. Штатская стезя, по словам авторитетных личностей, она такая ненадёжная, зыбкая и неверная. Порвут, суки жадные, на раз. А офицерская когорта, она своих никогда не сдаёт. Никогда. Даже за многие триллионы сраных американских баксов. По крайней мере, в это хочется верить…. Ещё очень хочется ребёночка родить. Доченьку. Симпатичную-симпатичную. Белобрысенькую, умненькую и очень серьёзную. Похожую на отца. То бишь, на моего обожаемого супруга…
Наспех покрасив губы, Танго прошла в квадратную комнатушку (три с половиной метра на два с половиной), оборудованную под среднестатистическую фотолабораторию.
Именно, что — «под фотолабораторию». На самом-то деле у этого помещения было совсем другое предназначенье. Гораздо более важное, серьёзное и многогранное.
Она сноровисто пощёлкала клавишами на пульте управления и, одобрительно поглядев на зелёные лампочки, загоревшиеся на боковой квадратной панели, вывалила из сумочки — на журнальный столик — целую кучу мобильников: разных моделей, размеров и расцветок. А потом сделала-совершила — с разных аппаратов — несколько телефонных звонков различной продолжительности.
— Ничего себе — новости. Театральная подружка Эрнандеса превзошла, на этот раз, саму себя. Охренеть можно запросто и надолго, — подытожила Танго и включила аппаратуру, обеспечивающую устойчивую видеосвязь с одной далёкой страной.
На плоском экране прямоугольного монитора, висящего на стене, возникла скучная и обыденная картинка — служебный кабинет классического бюрократа. Длинный начальственный стол для переговоров со столешницей морёного дуба. Стандартные офисные стулья итальянского производства. Высокие пластиковые стеллажи, выстроившиеся вдоль стен и забитые — под самую завязку — разнообразными справочниками и разномастными картонными папками. Антикварное кожаное кресло, расположенное в торце стола. Над креслом висел портрет в позолоченной рамке — два мужика в спортивных костюмах, полуобнявшись, сжимали в ладонях горные лыжи. Лица у мужиков были мужественные и одухотворённые — до полной и нескончаемой невозможности….
А в антикварном кресле располагался, с интересом листая толстый глянцевый журнал, дедушка — морщинистый, толстый, добрый и лысоватый. Внешне напоминавший мирного провинциального пасечника, но в генеральном мундире.
Старичок, реагируя на тоненькое пиликанье, поднял голову, добросердечно улыбнулся и вежливо поздоровался:
— Привет блондинкам!
— Я брюнетка, — поправила Танго.
— Крашеная.
— Сугубо для пользы дела. Здравия желаю.
— Молодец, помнишь о воинской дисциплине, — лукаво улыбнувшись, похвалил дедуля. — Кстати, твоё новое прозвище всем нашим понравилось. Я уже распорядился, чтобы его внесли в личное досье.
— Польщена…. А что это за глянцевый журнальчик в ваших мужественных руках? — не удержалась от дежурной колкости Танго. — Изучаете прелести юных обнажённых красоток? Типа — сугубо по суровой служебной необходимости?
— Всё, заканчиваем словесную разминку, — грозно нахмурил кустистые брови генерал. — Докладывай, декадентка законченная, о текущих событиях. Надеюсь, и неадекватные новости имеются, раз
