– Поговорим об этом позже.
Мария погладила ее по руке и с улыбкой повернулась к Елене.
Вечером появился Руди. Обнимая и целуя Лорен, он заметил предостерегающий знак Глории и не стал задавать вопросов о Джереде и о делах в Коронадо.
Сославшись на усталость, Лорен рано ушла в свою комнату, мучительно напоминавшую ей о Джереде. Там были его вещи, его одежда, она чувствовала запах его сигар.
Лорен знала, что Джеред не хотел ударить ее. Это произошло случайно. Не это ранило ее сердце, а те грубые, злые слова, которыми он бил ее, словно хлыстом. Неужели их мог сказать тот же человек, который с такой нежностью целовал ее? От одного воспоминания об этих поцелуях она и сейчас начинала дрожать.
Было бессмысленно отрицать, что, когда они занимались с Джередом любовью, все ее существо оказывалось во власти особенных ощущений. Тело ее, казалось, плавилось, таяло, как масло. Лорен вспоминала его руки, губы и то, как он умел возбудить ее, заставить ее испытать наслаждение.
Он открыл ей тайны ее тела, она узнала истинного Джереда, без маски, которую он всегда носил. И все-таки она хотела узнать больше, хотела снова ощутить этот ни с чем не сравнимый восторг, который охватывал ее, когда его мужское естество входило в нее: это приносило с собой чувство завершенности.
Лорен вспоминались нежные слова, которые он шептал ей на ухо, эти слова преследовали ее, словно насмехались, и она беспокойно металась по подушке, уже влажной от слез.
Руди отвел Карлосу и Елене хижину примерно в миле от большого дома. Он даже разрешил Карлосу один день не выходить на работу и посвятить его домашним делам. Они успели сделать очень мало, но на следующее утро, когда Карлос подвез Елену к большому дому, она вся светилась от счастья. Она прекрасно выполняла каждодневную работу на кухне и занималась с детьми с терпением опытной няньки или учительницы. Дети обожали ее и слушались лучше, чем свою мать, или нежную и снисходительную тетю Лорен, или бабушку, которой они безжалостно командовали.
У Лорен было не самое лучшее настроение для встречи Рождества, но все равно праздник наступил. В рождественское утро Джеймсу и Джону преподнесли по паре подтяжек и по игрушечному пистолету в кобуре.
Девочки визжали от восторга, обнаружив в своих сундучках нижние юбки и ленты от тети Лорен.
Во всей этой кутерьме с подарками никто не заметил, как тетя Лорен ускользнула обратно в свою комнату.
Какая-то сила, названия которой Лорен не знала, гнала ее обратно в комнату, к платяному шкафу. Она медленно отворила дверцу. Вот одежда Джереда: пара старых сапог, небрежно брошенных на пол, кожаный жилет, висевший за дверцей на гвозде.
– Джеред, – застонала она и прижалась лицом к одной из его рубашек, сохранившей слабый запах табака и кожи. Несколько минут она рыдала, уткнувшись лицом в мягкую ткань, пока не почувствовала, как на плечи ей легли чьи-то нежные руки.
– Лорен, сейчас ты готова поговорить об этом? Если так, то я выслушаю тебя.
– О, Мария, я никого не хочу обременять своими проблемами, особенно тебя. Ведь ты еще не оправилась после смерти Бена.
Мария подвела ее к постели и усадила. Из соседней комнаты доносились восторженные крики детей. Мария легко поглаживала Лорен по руке, давая ей время собраться с мыслями.
– Я… этот… этот мой брак – фарс… – вырвалось у нее.
Сбивчиво, перебивая сама себя, Лорен рассказала все, начиная с момента, когда она встретила Бена, и заканчивая ситуацией, когда Уильям Келлер пытался ее изнасиловать, и тем, что за этим последовало. Ей было неловко рассказывать Марии о сделке, заключенной с Оливией, и об условиях этой сделки. Но она пересилила себя и рассказала, не упомянув только Вандайверов.
– Возможно, ты считаешь мой поступок ужасным, ведь, по сути, я продала себя.
– Я не имею права никого судить, Лорен. Кто я такая? Но при подобных обстоятельствах я поступила бы так же. Иногда в жизни приходится выбирать из двух зол меньшее. Ты сделала то, что считала правильным. Кроме того, я думаю, что существовала еще одна причина, кроме желания Бена и денег, верно?
Это был вопрос, который Лорен сама много раз себе задавала. Была ли она влюблена в Джереда уже тогда? Может быть, поэтому она согласилась на этот брак? Теперь она уже ни в чем не была уверена.
– Ты влюбилась в Джереда? Я права? – спросила Мария тихо.
Лорен кивнула.
– И этот фиктивный брак стал настоящим. Ведь вы… были близки с Джередом?
Лорен закрыла лицо руками и разрыдалась:
– Да, да. Это случилось всего несколько дней назад. Я теперь ничего не понимаю, Мария. Всю жизнь мне внушали мысль, что мужчины причиняют женщинам только зло и неприятности, а женщины должны защищать свою честь и свято хранить ее. Формально мы женаты, но я знаю, что Джеред не любит меня. Поэтому грешно чувствовать то, что чувствую я? Находить удовольствие в…
– Ты искренне считаешь это грехом?
– Нет, – со страстью возразила Лорен, и Мария подавила улыбку.
– Когда мы впервые стали близки с Беном, я тоже пыталась доказать себе, что моя радость греховна. Но потом я поняла, что дарю ему такую же радость, огромное счастье, и научилась разделять это счастье с ним, не испытывая при этом ни вины, ни стыда. Меня тоже воспитали с сознанием, что физическая любовь приносит женщине только боль и унижение. Бог, а не человек создал нас, Лорен. И даже если человек извращает то, что заложено в нас Богом, пользуется этим благом не так, все-таки это дар Божий для двоих любящих людей.
– Но Джеред меня не любит. Я с ужасом жду дня, когда надоем ему, когда он устанет от нелепости своего положения, от этой пародии на брак и прогонит меня.
– Думаю, Джеред сам ведет жестокую борьбу со своими чувствами, Лорен. Сомневаюсь, что его можно было бы принудить к браку на любых условиях, если женщина не привлекла бы его сама по себе. Он для этого слишком своеволен. И не бойся, что он прогонит тебя, это последнее, что он мог бы сделать.
Мария смотрела на плачущую молодую женщину и сочувствовала ей всем сердцем. Бен желал, чтобы они были счастливы. Он так надеялся, что эти двое узнают и полюбят друг друга.
– Лорен, – сказала она мягко, – не бойся любить Джереда. Если бы я не любила Бена, подумай, какой бессмысленной была бы моя жизнь. Ведь ему пришлось бы одному переживать все заботы и несчастья. Не думаю, что у тебя будет больше оснований сожалеть о том, что ты любишь своего Локетта, чем было у меня. Единственное, что мучает меня до сих пор, – так это то, что я не родила Бену еще детей.
Лорен шмыгнула носом и приложила к глазам кружевной платок, протянутый Марией:
– Благодарю, Мария. Иди к своей… к нашей семье. Я выйду немного позже. – Она неуверенно улыбнулась.
Мария погладила залитую слезами щеку и оставила Лорен одну, думать о том, где проводит Рождество Джеред.
20
В течение двух недель после Рождества обитатели «Кипойнта» наслаждались не по сезону мягкой погодой. Старожилы предсказывали, что страшные холода еще впереди, если январь такой теплый, но все радовались передышке. Тому, что перестал дуть холодный ветер и лить ледяной дождь со снегом.
Однажды утром Лорен выехала на верховую прогулку одна. Мария простудилась, а беспокоить Руди или кого-либо из вакеро ей не хотелось. Она сама удивлялась своей тоске по Пламенной. Но любое воспоминание о кобыле тотчас вызывало в памяти образ Джереда. Джереда, порочного и склонного к насилию. Она старалась гнать от себя эти мысли.
Не теряя из виду границы ранчо и ориентируясь по течению Кабалло, Лорен погоняла лошадь, радуясь хорошей погоде и быстрой езде. Она уже собиралась повернуть к дому, когда заметила, что ее лошадь навострила уши. И тут же услышала приглушенное проклятие и тихий стон. Она натянула поводья и прислушалась. Стон повторился. Звук шел со стороны кедровой рощицы, и Лорен направила лошадь туда. Когда она оказалась на расстоянии нескольких футов от рощи, ей удалось различить лежащее на земле
