но непоседливый характер выгонял ее из постели, несмотря на ворчание доктора, зимой ежедневно навещавшего пансион Святой Маргарет. Миссис Фирман рядом с ней перешептывалась с миссис Вильерс. Дамы говорили о том, что до окончания каникул осталось лишь два дня, сегодня и завтра в школу начнут возвращаться ученицы, и вскоре это временное затишье закончится, стоит лишь Морин Паркер встретиться с Филлис Найт.
Миссис Аллингем дождалась, когда завтрак подойдет к концу и звяканье ложечек и вилок прекратится, после чего поднялась со своего места и обычным равнодушным тоном сделала заявление, вызвавшее оживление за всеми столами:
– Вчера вечером мистер Рикман любезно уведомил меня, что его дочь, ваша подруга, мисс Энид Рикман, сочеталась браком с мистером Найджелом Келбраттером. Молодые люди отправились навестить лорда Келбраттера и его семью и пробудут там некоторое время. Мисс Энид, вернее, миссис Найджел Келбраттер, больше не будет учиться в нашем пансионе, но, возможно, по возвращении нанесет нам визит. Несмотря на то, что ее помолвка оказалась столь… внезапной, – здесь даже миссис Аллингем не могла не запнуться, – мы будем рады видеть ее. По словам мистера Рикмана, его дочь глубоко сожалеет о том, что принесла всем нам столько огорчений, и просит простить ее. Свойственная ей порывистость и неосмотрительность едва не привела к беде, и нам остается возблагодарить господа за то, что с ней не случилось ничего плохого. Надеюсь, этот пример прибавит некоторым из вас здравомыслия, подобные истории не всегда заканчиваются столь благополучно.
Это была самая длинная речь перед ученицами и преподавателями, которую Эмили слышала от директрисы.
Едва миссис Аллингем закончила говорить, зал переполнился возгласами радости, удивления и благодарности провидению за счастливое избавление Энид от участи вечного позора своей семьи. Хотя, конечно, некоторая часть общества все равно прекратит знакомство с Рикманами, достанется и Сэмпсонам, и Келбраттерам, и другим родственникам этой семьи.
Миссис Фирман громко вздохнула, миссис Вильерс возбужденно затараторила что-то, а Эмили обессиленно откинулась на спинку жесткого стула – напряжение этих дней не торопилось покидать ее, она вспоминала слова мисс Брент о том, что для Энид было бы лучше не выходить замуж за негодного молодого человека. А теперь это свершилось, ко всеобщей радости, но будет ли Энид счастлива? Даже если и нет, в пансионе Святой Маргарет навряд ли станет об этом известно, если только Энид не напишет кому-то из своих подруг, оставшихся в Роттингдине. Эмили не обольщалась насчет радушия миссис Аллингем. Скорее всего, Энид позволят повидаться с подругами, если она и впрямь когда-нибудь появится в пансионе, но директриса ясно даст молодой леди понять, что ей не рады, ведь она осмелилась поставить пятно на репутации пансиона.
Так или иначе этот день показался Эмили самым шумным за последнюю неделю. Возвращавшиеся в школу девочки желали услышать от подруг подробности необыкновенных происшествий, нарушивших мирную жизнь школы сразу после Рождества, старшие девочки попеременно то выражали свою радость за Энид, то предвкушали появление мисс Найт и ее объяснение с мисс Паркер. Морин не собиралась молчать, хотела миссис Аллингем замять скандал или же нет.
Это объяснение Эмили, к своей радости и лишь отчасти разочарованию, пропустила. Ее маленькая тезка всерьез разболелась, и, чтобы заставить девочку лежать в постели, Эмили целый вечер просидела у кровати Эми с карандашом и бумагой и развлекала девочку забавными картинками, иллюстрировавшими сказки, до которых такая охотница была Эми Ли.
Миссис Фирман, в чью комнату Эмили переехала тем же вечером, после того как миссис Вильерс отправилась наносить визиты родственникам своего мужа, за чаем рассказала Эмили о встрече Филлис и Морин Паркер.
– Мне даже стало жаль мисс Найт, – говорила миссис Фирман, покачивая головой в такт своим словам. – Конечно, подруги успели предупредить ее о грядущих неприятностях, но девушка не ожидала, что они настигнут ее так скоро. По обыкновению, мисс Найт привез ее брат, и в холле их уже ждала мисс Паркер со своими наперсницами, мисс Купер и другие. Не успела мисс Найт и рта раскрыть, как Морин обвинила ее в том, что она заплатила мисс Эйвери за то, чтобы та испортила рукоделие Морин, а причиной этого поступка была месть за нежелание мисс Паркер принимать ухаживания мистера Найта.
– И что же ответила Филлис? – Эмили была против воли заинтересована.
– Она сперва немного растерялась, а ее брат, надо сказать, повел себя не как джентльмен. Он едва не сказал что-то вроде того, что мисс Паркер не в своем уме, если выдумывает такие истории.
– О! Как это оскорбление перенесла Морин?
– Думаю, она достаточно наплакалась тогда, в ноябре, из-за своей подушечки, да и теперь, когда ей опять пришлось вернуться к этой истории, так что она держалась очень спокойно и сразу осадила мистера Найта. Тем временем мисс Найт пришла в себя и холодно сказала, что не собирается отвечать на нелепые обвинения. Судя по всему, кто-то из девушек написал ей, что малютка Кэтрин не видела, с кем говорила в тот вечер мисс Эйвери, и Филлис сочла за лучшее все отрицать.
– Но Морин и не нужно было подтверждение своей правоты, она и без того уверена, что Филлис сговорилась с мисс Эйвери.
– Именно так Морин и сказала, после чего развернулась и ушла. Мисс Найт, пусть и старалась выглядеть горделивой и неприступной, все же с трудом сдерживала себя и поторопилась уйти в свою комнату. Ее брат проворчал что-то недоброе в адрес мисс Паркер и уехал. Думаю, он не скоро здесь снова появится и поостережется кружить головы нашим ученицам.
Эмили с сочувствием смотрела, как забота превращает полное добродушное лицо миссис Фирман в осунувшуюся маску. Немолодая уже женщина, миссис Фирман ценила комфорт, покой и достаток и искренне желала, чтобы все девочки были дружны между собой, а учителя разумной и твердой рукой укрепляли эту дружбу и помогали ученицам вырасти в достойных леди, показывая на своем примере, как силен меж ними дух привязанности. Увы, ни то, ни другое было недостижимо, во всяком случае, здесь, в пансионе Святой Маргарет, хотя Эмили подозревала, что и в любом другом замкнутом кружке рано или поздно прорастает зависть, вражда и коварство.
Спустя два дня Эмили поднялась в пустующий гимнастический зал, чтобы посмотреть, какой вид на церковь открывается из его окон. Как ни пыталась она разнообразить сюжеты для рисования с натуры, церковь Святой Маргарет все же оставалась самым популярным. Вид и вправду был живописен, особенно теперь, когда солнце дольше оставалось на небесах в преддверии весны.
Эмили услышала громкие голоса, еще когда взялась за дверную ручку, чтобы войти в зал. «Странно, в это время занятий здесь нет», – успела подумать она перед тем, как войти.
Открывшаяся ее взгляду сцена заставила Эмили возмущенно вскрикнуть:
– Мисс Найт! Прекратите сейчас же!
Мисс Филлис Найт была занята тем, что трясла за плечи худенькую Кэтрин Снаттери. Головка девочки болталась на тонкой шее, ребенок громко плакал, а мисс Найт выкрикивала какие-то угрозы. Не было сомнений, что мисс Филлис нашла, на ком выместить свой гнев на Морин Паркер и мисс Эйвери. Если эти две девушки могли дать отпор, то запугать маленькую девочку и заставить ее признать свою историю выдумкой казалось мисс Найт довольно простым способом избавиться от подозрений на свой счет. И появление мисс Барнс оказалось весьма некстати.
Услышав слова Эмили, мисс Найт выпустила дрожавшую девочку и обернулась к вошедшей.
– Как вы смеете пугать ребенка? – Эмили торопливо пересекла зал и обняла Кэтрин за плечи. – О вашем проступке будет известно директрисе. Настало время, я полагаю, вам оставить эти стены!
– Вы не сможете мне навредить! Кто вы – и кто я? – Филлис была поражена внезапной отповедью Эмили, но почти сразу же пришла в себя настолько, чтобы начать угрожать и мисс Барнс. – Известно ли вам, что дети миссис Аллингем проживают на континенте на деньги моей семьи? Мой отец не только помогает этому пансиону, но и оплачивает кое-какие счета директрисы! И она никогда не сделает ничего, что повредило бы мне, ведь тем самым она лишится нашей поддержки!
Эмили задохнулась от возмущения. Подумать только, до каких пределов доходит порой жадность и лицемерие! Она сразу поняла, что ответить ей нечего, жаловаться директрисе и впрямь не имело смысла. Но что-то ведь нужно было сделать!
