устраиваем настоящие пикники!
Эмили только покачала головой – ее мечта о рисовании в саду рухнула. Впрочем, возможно, на кладбище найдутся уютные уголки, где можно будет поставить мольберт и попытаться нарисовать хотя бы церковь.
Все разговоры в столовой прервало появление миссис Аллингем, которая величественно, несмотря на худобу, проследовала к своему месту, а мисс Брент встала в дальнем конце одного из столов, примерно посередине залы, чтобы прочитать молитву.
Эмили подумала, что никогда еще не видела более некрасивой женщины. Даже оплывшее лицо Маргарет Барнс когда-то выглядело более привлекательным, нежели черты мисс Брент.
Ее лицо было вытянутым книзу, с широкими скулами и тяжелым подбородком, правильной формы нос казался слишком крупным для женского лица, но большие темные глаза под широкими бровями смотрели уверенно и даже властно. Старомодное темно-серое платье подчеркивало недостатки коренастой, простонародной фигуры, не помогала даже прямая осанка. И только руки мисс Брент, держащие молитвенник, выдавали в ней музыкантшу. Тонкие, сильные пальцы, узкие кисти как будто принадлежали какой-то другой женщине, шутки ради вставшей за спиной мисс Брент.
«Понятно, почему она не дает частные уроки, – подумала Эмили, отстраненно вслушиваясь в звучный голос мисс Брент. – Даже будь она необыкновенно талантлива, ни одна семья не пригласит к своей дочери такую некрасивую преподавательницу. Бедняжка, если она и в самом деле была влюблена в учителя рисования, навряд ли у нее имелись шансы покорить его. Я не удивлена, если она обладает дурным нравом, и мне трудно поверить, что такая, как она, может находить утешение в музыке. Хотя ее глаза кажутся сейчас одухотворенными, возможно, ей помогает не впадать в отчаянье ее вера».
Чтение молитвы закончилось, но мисс Брент так и осталась стоять на своем месте. Миссис Аллингем кивнула, позволяя начать завтрак, и ученицы и преподаватели склонились над столами. Хелен шепотом сообщила Эмили, что учительница, дежурившая на этой неделе, следит за порядком в столовой, на прогулке и в комнате для игр.
– Терпеть не могу дежурить, – пробормотала Хелен.
Эмили решила, что все эти обязанности не кажутся ей чересчур утомительными – девочки вели себя вполне пристойно, но ведь неизвестно, каковы они будут, оставшись наедине с учительницей.
Завтрак оказался простым, но весьма обильным. Хотя бы голодать здесь не придется, мелькнула у Эмили мысль. Ее гувернантка говорила, что в школе, где училась она, еды всегда не хватало, так же, как и угля и ботинок подходящего размера, но та школа была для самых бедных, а в пансионе Святой Маргарет училось немало девочек из состоятельных семей, хотя были и те, что не могли похвастать достатком и связями, как, например, та же Хелен, взятая в пансион из милости.
По окончании завтрака миссис Аллингем дала себе труд подняться на ноги и своим бесцветным голосом, слышимым, однако, даже в самых отдаленных уголках столовой, сообщила присутствующим, что сегодня с ними завтракает и новая преподавательница, мисс Барнс.
Эмили пришлось встать и поклониться, лицо девушки, к вящей ее досаде, покрылось краской смущения, но она дерзко обвела взглядом своих будущих учениц – нельзя показывать им свой испуг.
Усевшись на свое место, миссис Аллингем уведомила мисс Барнс, что ее первый урок состоится тотчас после завтрака, с девочками из младшего класса. Этому Эмили обрадовалась, она еще не готова была встретиться с двадцатью старшими ученицами, на чьих лицах успела заметить и интерес, и скептические усмешки, и явное неодобрение.
Вслед за миссис Аллингем поднялись из-за стола и другие учителя, даже если не успели закончить завтрак. Эмили поняла, что надо быть порасторопнее – сегодня она больше смотрела по сторонам и слушала, что говорит Хелен, и, хоть и не осталась голодной, могла бы съесть еще парочку оладий. Эмили обладала здоровым аппетитом и при этом не поправлялась в талии, чему несказанно завидовала Маргарет.
Хелен любезно проводила новую подругу до ее класса, после чего направилась в свой. Девочки уже были в классе – Хелен нарочно немного задержала Эмили, чтобы та вошла после того, как все дети займут свои места. По мнению мисс Эйвери, эта тактика позволяла избежать неловкости, когда учительница уже начала говорить, а девочки одна за другой еще вбегают в класс.
– Добрый день, девочки. Вы уже знаете, что меня зовут мисс Барнс, и я постараюсь научить вас рисовать пейзажи и портреты, – начала Эмили, с приветливой улыбкой оглядев класс.
Двадцать семь девочек смотрели на нее с любопытством, их глаза, карие, голубые, лукавые и задумчивые, показались Эмили звездами, могущими указать верный путь, а подчас и сбить с него, если неправильно прочесть по ним дорогу.
– Я не знаю, чем вы занимались с мистером Реддоком, поэтому вы должны помочь мне и показать свои работы. Нельзя, чтобы рисунки, начатые вами с другим учителем, остались недоделанными, – продолжила Эмили, одновременно прислушиваясь – не раздается ли на задних партах шепот или смех. Если она позволит девочкам вольности, они уже никогда не послушаются ее.
К счастью для мисс Барнс, маленькие ученицы почти все еще любят рисовать, и каждая охотно показала бы новой учительнице свой рисунок, если бы все работы не были сложены в папку, лежащую на столе возле окна. Об этом мисс Барнс робко сказала одна из учениц, сидевшая в первом ряду. Застенчивое личико девочки сразу понравилось молоденькой учительнице. Эмили взяла со стола папку и предложила девочке самой раздать рисунки своим подружкам, ведь мисс Барнс еще не знакома с ними.
– Как вас зовут, маленькая мисс? – спросила она девочку, с важным видом принявшую из рук учительницы папку.
– Эми…ли, – смущенно пробормотала девочка.
– Надо же, меня тоже зовут Эмили, – улыбнулась мисс Барнс.
По классу пронесся смешок, и Эмили с удивлением посмотрела на девочек.
– Разве такое совпадение не могло случиться? Наверное, среди вас есть и еще Эмили, – с укоризной заметила она.
– Они смеются, потому что мое полное имя – Эмили, а фамилия моя – Ли, но все зовут меня Эми, Эми Ли, – пояснила покрасневшая девочка. – Эмили Ли звучит очень смешно, как будто говоривший заикается.
Учительница не стала говорить вслух, что она думает о причудах родителей девчушки, назвавших свое дитя столь неподходящим именем, лишь понимающе кивнула.
– Что ж, Эми Ли, я тоже буду называть тебя так. Вот мы с тобой и познакомились, и будь уверена, теперь я не забуду твое имя, – Эмили старалась ободрить ученицу, опасаясь, что в классе бедняжку частенько поддразнивают другие девочки. – Боюсь, пройдет немало времени, прежде чем я выучу все ваши имена.
Эми Ли с довольным видом заняла свое место, а самые бойкие из девочек, сидящие в последних рядах, внезапно почувствовали себя задетыми – как это мисс Барнс могла сразу же запомнить тихоню Эми Ли и не запомнит тотчас же их имен, не таких нелепых?
Эмили поняла, что девочки испытывают ревность и уже готовы бороться за симпатии новой учительнцы. У нее не было времени подумать, как лучше вести себя, а потому она постаралась говорить громче и предложила ученицам поочередно показать классу и ей свой рисунок и назвать при этом свое имя. Начать же она велела девочкам с последнего ряда. Таким образом, она избежала недовольного ропота из дальних уголков класса, где сидели самые нетерпеливые.
Едва взглянув на несколько работ, Эмили сумела оценить талант мистера Реддока. На рисунках был изображен один и тот же сюжет – вид на церковь Святой Маргариты, открывающийся прямо из окон класса. Некоторым девочкам очень верно удалось передать перспективу, несмотря на сложную для столь юных учениц композицию. Эмили похвалила их работы и постаралась сказать несколько ласковых слов каждой девочке, выделив у одной насыщенный цвет неба, у другой – четкий силуэт церкви, у третьей – миниатюрные фигурки, в которых легко узнавался викарий и его прихожане.
– Что ж, мы продолжим доделывать ваши работы, а лучшую из них подарим викарию, что вы об этом думаете? – спросила Эмили, когда последняя из девочек показала свой рисунок, назвалась и вернулась на свое место, краснея от похвалы новой учительницы.
Радостный гомон говорил о том, что девочки одобряют идею мисс Барнс, но кто-то все же спросил – а
