— Да. Гроша спит и видит, как скормить вас своим Гончим. Он считает вас своей собственностью, которую несправедливо отняли у него, и он очень зол из-за этого. Он винит в этом меня, но его отец имеет право первенства, и Гроша знает об этом. И тем не менее мне, быть может, не удастся спасти вас. Таурег обожает Грошу и позволяет ему почти все, что тот захочет. А сейчас у него нет особых причин отказывать Гроше. Я сделаю все, что смогу, чтобы помочь вам. Но помните о том, что я сказал, отвечая на вопросы. Будьте крайне осторожны в том, что говорите и как.
— Почему вы помогаете нам? — вдруг поинтересовался Пан. — Вы нам ничем не обязаны, к тому же вы ведь совсем не знаете нас.
Тролль бросил на него непроницаемый взгляд.
— Разве было бы лучше, если бы я не помогал вам?
Внезапно за стенами шатра послышались чьи-то шаги, совсем близко, и Арик Сарн быстро встал и отвернулся. Мгновением позже из-за края занавеса высунулось плоское лицо Тролля, и он стал переговариваться с Сарном на их гортанном языке, к которому пленники уже начали привыкать. Сарн кивнул пленникам и жестом показал им, что они должны выйти в переднюю часть шатра.
— За вами пришли. Встретьте их как равные. Не выказывайте страха и делайте так, как я вам сказал.
Пан понятия не имел, как можно не выказывать страха, находясь в плену в лагере, среди тысяч и тысяч Троллей, каждый из которых мог убить их просто так, безо всякой причины. Но он взял Пру за руку и стал рядом с нею, глядя на полог шатра, выпрямившись и расправив плечи. Сарн окинул их быстрым взглядом и отступил в сторону, словно бы отстраняясь от них. Следопыты сочли это неблагоприятным знаком.
— Внимательно следите за тем, что я буду делать, — быстро проговорил Арик Сарн.
Звуки тяжелых шагов и голоса Троллей, подходящих к шатру, заставили их замереть на месте. Через несколько мгновений полог шатра откинулся, внутрь вошли несколько Троллей в доспехах. Пантерра сразу же понял, кто из них Таурег Сик, по тому, с каким почтением и подобострастием относились к нему Тролли, сопровождавшие его. Это было ясно по языку их тел и молчанию. Вождь, казалось, заполнил собою все пространство шатра. Тролли были высокими, но Таурег Сик выглядел настоящим гигантом. Рост его превышал восемь футов, а весил он никак не меньше трехсот фунтов, и это были кости и мускулы, а отнюдь не жир. Гроша, стоявший справа от отца, насупил свои темные брови над холодными глазами и, без колебаний шагнув вперед, заговорил обличительным тоном, сердито указывая на Пантерру, Пру и своего кузена. Вождь слушал сына несколько секунд, а потом одним властным движением руки и резким окриком заставил разъяренного юношу замолчать.
Таурег Сик шагнул вперед, оказавшись лицом к лицу с пленниками. Его огромное тело покрывали чешуйки, толстые и грубые, как кора дерева, а невыразительное плоское лицо было исчерчено шрамами. Он молча рассматривал пленников, пока тишина в шатре не стала угрожающей, а потом перевел взгляд на племянника и быстро задал тому вопрос. Сарн коротко ответил, а затем вопросы посыпались градом.
— Таурег хочет знать, откуда вы пришли, — негромко сказал Сарн.
Пантерра сделала глубокий вдох.
— Мы пришли из самого сердца гор, что к востоку от этой равнины. Эти горы — наш дом.
Тролли обменялись репликами.
— Таурег хочет знать, живет ли там только раса Людей или также и другие существа?
— Там живут несколько рас: Люди, Эльфы… Тролли, — он вовремя вспомнил что слово «Ящерицы» употреблять нельзя, — и Пауки.
После перевода последовал очередной вопрос:
— Сколько вас?
— Сотни тысяч, — солгал Пантерра.
После его ответа воцарилось недолгое молчание, а затем Матурен разразился очередной тирадой.
— Таурег никогда не слышал о вас. Как такое может быть, если ваш народ столь многочислен? Почему вы живете в горах, а не к югу отсюда, где раскинулись обширные пастбища с сочной травой?
И Пантерра стал отвечать, приукрашивая правду, когда это было необходимо: они до сих пор не спускались с гор, потому что не знали, безопасно ли это и не уничтожен ли весь остальной мир; они счастливы в своем уединении; они нашли место, где всего вдоволь, место, которое они способны защитить. После этого он сообщил, что у них надежные укрепления, способные противостоять захватчикам, и вообще их сплоченная община живет в долине, выходы из которой известны только им. Он не был уверен, что говорит то, что следует; он лишь знал, что должен дать понять, что любая агрессия или нападение извне обречены на неудачу.
Внезапно вопросы прекратились. Таурег Сик молча смотрел на Пантерру. Похоже, он что-то мысленно прикидывал. Пантерра ждал, стараясь придать своему лицу невозмутимое выражение и сохранить спокойствие. Но, по мере того как истекали секунды, по их неслышному падению в вечность он ощутил, что в чем-то допустил ошибку.
Словно подтверждая его опасения, Таурег Сик произнес что-то быстро и решительно, и Арик Сарн, повернувшись к Пантерре, сказал:
— Он говорит, что ты лжешь. Он хочет знать почему.
Пантерра, пытаясь найти правильный ответ, почувствовал, что у него перехватило дыхание.
— Я не лгу. Но меня беспокоит то, что он может со своей армией вторгнуться к нам, и я хотел, чтобы он решил, что мы — неподходящая для него цель.
Вновь Тролли обменялись репликами.
— Он говорит, что не причинит вреда вашим людям, но ты не должен лгать ему. Иначе он поведет свою армию в горы, найдет твой народ и убьет всех, но сначала он убьет тебя и девчонку.
Слова Сарна прозвучали в звенящей тишине. «Значит, он не намерен причинять нам вред, но убьет нас, если решит, что я солгал ему?» Пан мысленно покачал головой. Он не мог верить ни единому слову этого Тролля и теперь понял, почему Сарн посоветовал ему не произносить ничего, что не должен был услышать Таурег Сик. Гроша улыбался, стоя рядом со своим отцом, и уже радостно потирал руки в предвкушении развлечения. Он чуял, что они достанутся ему и что совсем скоро ими займутся его Гончие Скэйта.
— Я сказал правду, — твердо произнес Пан, пытаясь стряхнуть с себя и угрозу Таурега Сика, и собственный страх. — Не знаю, что еще вы от меня хотите?
Он почувствовал, как Пру на шажок придвинулась к нему.
Вновь воцарилась тишина — пока Таурег Сик размышлял. Гроша нервничал все сильнее. Он потерял терпение и снова попытался протиснуться вперед. Его отец машинально оттолкнул его назад, а потом обратился к Арику Сарну.
— Он говорит, что ты должен устроить ему встречу с вашими предводителями, — сказал последний Пану. — Завтра.
Пан заколебался. «Что же мне делать?» Мысли в голове у юноши сталкивались, он лихорадочно размышлял, но ответа не находил.
— Я не имею права сделать это, — пробормотал он наконец. — Мне не разрешено приводить кого- либо в горы. Но я могу привести наших предводителей к тому месту, где твой сын захватил нас. Я могу устроить встречу, но мне потребуется какое-то время.
Он произнес это, не имея ни малейшего представления, сможет ли организовать подобную встречу и даже с кем ему следует поговорить об этом. Те расы, что жили в долине, на самом деле были разъединены, так что не было никого, кто мог бы говорить от имени всех. Но это не имело значения. Он скажет Матурену все, что угодно, только бы тот не пришел в долину. Что бы ни случилось, он не может отвести этих Троллей к проходам, ведь теперь, когда защитный барьер рухнул, больше ничто не защищает живущих в долине.
Он наблюдал за Таурегом Сиком, пока Сарн переводил его слова, но ничего не смог прочесть по невыразительному лицу вожака Троллей. Матурен коротко бросил что-то в ответ, после чего он и Сарн принялись расхаживать взад и вперед по шатру, то ли споря, то ли выясняя что-то. Как бы то ни было, Пану это не понравилось.
