— По сравнению с чем? Мне девяносто пять лет, а это глубокая старость, так что жизнь моя клонится к закату. Но да, я достаточно хорошо себя чувствую. А ты? Как у тебя дела? Помимо отсутствия уважения к твоей старенькой бабушке — слабости, которая, очевидно, не подразумевает раскаяния, и помимо нежелания навещать меня — что ты можешь рассказать о своей жизни?
Фрина покраснела до корней волос.
— Признаю, я заслужила твои упреки. Прости меня. Мне следовало прийти раньше, но всегда возникали какие-то уважительные причины, когда я собиралась это сделать. Не слишком похвальное поведение.
— Да уж, это точно. Но ты компенсируешь это другими качествами, так что оставим это. Давай не будем ворошить прошлое, с ним покончено. С большей его частью, по крайней мере. Как поживает твой отец?
— Э-э… — Девушка заколебалась. — В настоящий момент он занят придворными делами.
Мистраль Беллороус расхохоталась.
— Вот, значит, как ты это называешь? Занят придворными делами? Тебе нужно совершенствовать свои языковые навыки, Фрина. Твой отец столкнулся с самыми большими трудностями за последние пять сотен лет. Стены, защищавшие долину, рухнули, проходы открыты, из внешнего мира к нам лезут монстры, каких мы не видели с тех пор, как пришли в долину, а армия Троллей вот-вот вторгнется сюда. Так что я искренне надеюсь, что он — за неимением лучшего определения — действительно
Фрина изумленно уставилась на бабушку.
— Откуда ты все это знаешь? Об этом не говорили никому. Даже Эльфийские Охотники, которые собираются на север, к проходу Афалион-Пасс, чтобы его забаррикадировать, не знают всего. Об этом известно лишь отцу и Большому Совету. Откуда ты узнала обо всем?
Старушка улыбнулась и покачала головой с таким выражением, которое Фрина сочла крайней степенью удивления.
— Ты совсем не знаешь меня, девочка. Столько лет прошло, а ты все такая же. У меня везде есть глаза и уши — вот откуда мне все известно. Без них пожилой женщине трудно узнать что-либо. А у моих помощников зрение и слух весьма острые и надежные. Помни об этом, когда вздумаешь выкинуть очередную глупость. Выпьешь чашечку чая, прежде чем мы перейдем к главному? Фарсиммон! Подайте нам чай, будьте любезны. А если и не любезны, все равно подайте.
Они более не обменялись ни словом, пока не появился престарелый кавалер, сидевший на крыльце. В руках он держал серебряный поднос с чайными принадлежностями. Он торжественно налил две чашки чаю, отвесил каждой из дам поклон и удалился.
— Очаровательный мужчина, — мимоходом заметила Мистраль, когда тот отошел настолько, что уже не мог их слышать. — Полюбил меня с первого взгляда. Он так и не смог смириться с тем, что я предпочла ему другого. И вот теперь, через столько лет, он снова рядом со мной.
Фрина достала из корзинки букет цветов и протянула его бабушке, которая от удовольствия прижала его к груди.
— Они просто чудесные! — провозгласила она.
Фрина отыскала вазу, помогла престарелой даме расположить их там, налила воды из кувшина и поставила вазу на ночной столик.
Вновь устроившись в кресле, она посоветовала:
— Тебе надо бывать на воздухе, бабушка. Он пахнет как-то по-особенному, свежестью и еще чем-то. Сегодня выдался чудесный, теплый и солнечный денек.
— Охотно верю. Но наш с тобой разговор не предназначен для посторонних ушей, так что давай останемся дома. — Старушка опустила чашечку на блюдце и в упор посмотрела на Фрину. — Я давеча упомянула о твоей выходке, но ты и ухом не повела. Ты слышала, что я сказала?
Фрина кивнула:
— Слышала.
— Ты пошла в поход вместе с братьями Оруллианами и двумя чужестранцами из деревни, расположенной к югу от прохода Афалион-Пасс, якобы желая научиться читать следы. На самом же деле вы намеревались установить, правда ли то, что рассказал Сидер Амент о разрушении охранной стены. Прибыв на место, ты подбила своих компаньонов выйти из-под защиты прохода во внешний мир, а затем уговорила юношу и девушку, пришедших к нам в гости, отправиться на разведку к полевому лагерю, где их и захватили в плен Ящерицы — прошу прощения, Тролли. Вы сумели вернуть юношу обратно — точнее, он вернулся сам, — но девушка осталась у Троллей в качестве заложницы. Вот почему твой отец не желает разговаривать с тобой, а тебе запрещено покидать пределы города. Я все правильно излагаю?
Фрина уже открыла было рот, чтобы объясниться, но передумала и просто кивнула.
Бабка покачала головой и снова сложила руки на коленях.
— Я думала, что ты благоразумнее, Фрина. Воспользоваться своим положением эльфийской принцессы, единственной дочери короля, чтобы подчинить себе других, тем более гостей, — это недопустимо. Ты всегда должна проявлять здравомыслие и прилично вести себя, а ты поступила безответственно, глупо, под влиянием эмоциональных порывов. Ты уже начала превращаться из девушки в женщину, но еще не прибыла на конечную остановку. Ты достигнешь того, к чему стремишься, быстрее и надежнее, если научишься сначала думать, а уже потом действовать.
— Бабушка…
— Не перебивай меня и не оправдывайся. Я была очень огорчена, узнав о твоем поступке. Ты совершила ошибку — извлеки из нее урок. Твой отец ждет от тебя именно этого. Он полагается на тебя, свою дочь, и надеется, что ты уже не взбалмошный ребенок. Твоя мать смогла бы научить тебя благоразумию, но мы потеряли ее. Ты могла бы заметить, что я попыталась, по мере возможности, занять ее место, заменить ее тебе. Твой отец, к несчастью, не уделяет должного внимания твоему воспитанию. Если на то пошло, он уделяет слишком мало внимания слишком многим вещам. И вот что я тебе скажу. Следи за собой. Это очень важно. Наступили трудные и опасные времена, и впереди нас ждут еще большие опасности, прежде чем все вернется на круги своя. Ты должна вести себя соответственно.
Фрина глубоко вздохнула, стараясь справиться с раздражением и негодованием: ей посмели читать нотации!
— Я понимаю, бабушка.
— Ты не понимаешь, а только злишься из-за того, что я разговариваю с тобой таким тоном. Я считаю, что кто-то должен вразумить тебя, но, кроме меня, сделать это некому. — На тонких губах старой дамы заиграла легкая улыбка. — Но довольно об этом. Давай пока оставим все, как есть. Расскажи мне о своей работе с целителями. Это была идея твоего отца?
Фрина кивнула.
— Он сказал, что я должна буду работать с ними до тех пор, пока он не перестанет сердиться на меня. Думаю, он отправил меня к ним еще и для того, чтобы Изоэльда могла приглядывать за мной. Хотя мое общество не доставляет ей удовольствия.
— А ты ее не очень-то любишь, не так ли?
— Не особенно. — Фрина заколебалась. — Но, может, я просто несправедлива к ней. Не так давно она заговорила со мной — бросила мне вызов, точнее говоря. Она заявила, что я несправедлива к ней и что я не должна думать о ней плохо. Она заявила, что слухи о том, что у нее есть любовник, — ложь, что она любит моего отца. — Принцесса с сомнением покачала головой. — Похоже, я
— В самом деле? — Бабка вопросительно вскинула бровь. — Бедная маленькая Изоэльда, верная супруга и хранительница домашнего очага, которую не понимают и унижают подозрениями! Я никогда не любила эту женщину и никогда не полюблю. Хочешь знать почему, Фрина? Тебе не понравится то, что я скажу, но, по крайней мере, ты узнаешь правду.
— А я еще не знаю правды?
— Не всю. Я ждала непозволительно долго, чтобы рассказать тебе об этом, я все надеялась, что ты сама придешь ко мне. К тому же это не имело особого значения, пока не коснулось тебя. Но теперь, боюсь, все изменится. Вот почему я и призвала тебя к себе — чтобы открыть тебе правду. А заодно ты, надеюсь,
