напряженным, и его лицо отражает одновременно ярость и отчаяние. Все эмоции, что он держал в себе, вырываются наружу. Он перекладывает посох из руки в руку так, как это чуть раньше сделал старик.
— Быть может, нам пора выяснить, кто из нас прав, а кто — виноват? — спрашивает он. — Быть может, мы сейчас разрешим наш маленький спор?
Старик не отвечает.
— Оставайся на месте, — не оборачиваясь, приказывает он юноше так тихо, что противник не слышит его. — Не пытайся помочь мне. Не вмешивайся.
Юноша привык повиноваться старику и не ставить под сомнение его распоряжения. Но на этот раз он понимает, что не сможет поступить так. Он не сможет стоять в стороне и смотреть, как будут убивать его наставника, если только он в силах помешать этому. Ему не нравится то, что он видит, что улавливает в голосе Эльфа. Он знает, что его наставнику угрожает опасность. Разве он может не обращать на это внимания?
Старик развернулся лицом к Эльфу, который вновь двинулся к нему.
— Не делай этого, — говорит старик. — Мы с тобой — последние в своем роде, последние, кто носит посох. Подумай о том…
Но руны, вырезанные на темном дереве оружия его противника, уже полыхают огнем, пробуждая к жизни магию Слова, и столб белого пламени внезапно ударяет в старика. Тот отражает нападение собственной магией, но сила удара Эльфа столь велика, что отшвыривает старика на два шага назад. Эльф заливается визгливым смехом, продолжая наступать, и впереди него огненной струей растекается его магия, словно вода под напором. Она кажется бесконечной, и ее сила не может ослабнуть из-за недостатка решимости или энергии ее обладателя. Старик учил юношу, что ни в какой ситуации магию нельзя применять необдуманно и бесконечно, что ее поток отнюдь не является неиссякаемым и что его следует расходовать бережно и с умом. Но сила и продолжительность атаки Эльфа, похоже, свидетельствуют об обратном.
Эльф внезапно кричит. Это сдерживаемое доселе безумие находит самый примитивный выход, но луч его магического посоха становится ярче и сильнее. Старик опускается на колено, пытаясь устоять и отразить смертоносную атаку. Юноша, наблюдающий за схваткой, начинает оглядываться в поисках какого-либо подручного средства, которое можно использовать как оружие.
На глаза ему попадается камень, который как раз поместится у него в ладони. Он подхватывает его и устремляется вперед.
— Тебе конец, брат! — дико кричит Эльф, видя, что старик дрогнул, теряя последние силы. — Сейчас я отниму у тебя жизнь!
Струя пламени пробивает защиту старика и начинает пожирать его. Но наставник юноши не сдается, он продолжает сражаться, и внезапно убийственный огонь ослабевает — ненамного, но достаточно, чтобы юноша заметил это. Старик с трудом поднимается на ноги, его посох излучает слепящее белое пламя, которое вновь и вновь сокрушительной волной накатывается на Эльфа. А тот не собирается защищаться, все его силы отданы нападению. Огонь, хлынувший с посоха старика, окутывает его с головы до ног. Эльф кричит от боли, но вместо того, чтобы рухнуть на землю под натиском чужой силы, вдруг устремляется вперед, и его собственный посох вновь начинает светиться ярче, а его магия сокрушительным ударом обрушивается на старика.
Они стоят друг напротив друга, их разделяет не более шести футов, и каждого окутывает убийственное сияние чужой магии.
Юноша понимает, что должен сделать хоть что-нибудь; отчаявшись, он замахивается и бросает камень, который так уютно устроился в его ладони. Он не промахивается — булыжник попадает Эльфу в голову, и это заставляет того попятиться на несколько шагов. От неожиданности его атака захлебывается на бесконечное мгновение.
Наставник юноши не колеблется. Воспользовавшись представившейся возможностью, он сначала заставляет Эльфа замереть на месте, а потом окутывает его столбом слепящего пламени. Еще мгновение — и тот осыпается обожженной шелухой, от которой в лучах восходящего солнца поднимаются слабые дымки.
Воспоминания потускнели и растаяли. Пантерра Ку, исподтишка наблюдавший за своим старшим товарищем, сидя у окна, выходившего на склоны гор к востоку от замка, подметил этот момент. Невидящий, обращенный внутрь себя взгляд Сидера Амента дрогнул и медленно сместился к каменному очагу в зале для приемов, а потом быстро переметнулся на юношу. Пан сделал вид, что ничего не заметил. Пусть будет так, как хочет Серый Страж, раз уж он не любит выставлять свои чувства напоказ.
Наступил вечер, вслед уходящему солнцу потянулись длинные тени, в воздухе повеяло прохладой, а ветерок стих. Серый Страж и юноша завершили недельное паломничество по поселениям к юго-востоку от Гленск-Вуда. Реакция на тревожное сообщение Сидера Амента оказалась именно такой, какой они и ожидали. В некоторых случаях они наталкивались на прямое недоверие, щедро разбавленное подозрениями, в других — на шок, сменявшийся туманными обещаниями помочь. Большинство поселенцев склонялись к мысли, что сначала им необходимо укрепить собственные рубежи, а заодно отправить разведчиков к проходам, чтобы убедиться в том, что защитная стена действительно рухнула.
«Как будто это имеет какое-либо значение, когда долина уже и так открыта с севера!» — мрачно думал Пантерра.
Впрочем, Сидер заранее предупредил его, что им не стоит рассчитывать на то, что люди, руководящие этими поселениями, с готовностью придут им на помощь. Зато здесь, в большом и хорошо укрепленном городе под названием Холд-Фаст-Кроссинг, которым правил король Адриан Эсселайн, они могли надеяться получить то, чего хотели. Отличаясь от прочих поселений Людей, оно было единственным, где был принят заимствованный у Эльфов принцип абсолютной монархии. Прямую родословную Эсселайна можно было проследить на протяжении двух последних веков, а дальше его фамильное древо разветвлялось настолько, что включало в себя представителей почти всех мало-мальски известных родов. Лидеры Холд-Фаст-Кроссинга пришли к выводу, что ими должен править король, примерно через десять лет после того, как Ястреб привел в долину уцелевших в катаклизмах Великих Войн. Они уже успели понять, какие это принесет выгоды: стабильность и порядок. Именно ради этого они готовы были смириться с единоличным лидерством. К тому времени со стороны соседей стали ощущаться первые признаки угрозы, а ведь их община была значительно меньше тех, что находились поблизости. Но свою малочисленность они вознамерились компенсировать воинской подготовкой и строгой дисциплиной. Король будет править, а армия — защищать. Подобная форма правления хорошо себя зарекомендовала у Эльфов, поэтому не было никаких причин предполагать, что она окажется неподходящей для них.
Адриан Эсселайн правил так, что сполна оправдывал ожидания подданных. Закаленный ветеран, участвовавший в многочисленных приграничных столкновениях с соседями, воин и государственный деятель, он воплощал в себе лучшие черты, какие, по всеобщему мнению, должны быть присущи монарху. Эсселайн был самым могущественным и влиятельным из лидеров южных окраин, а следовательно, к его мнению непременно прислушаются предводители остальных поселений — именно поэтому Сидер пришел сюда. Если Эсселайн согласится отправить солдат на защиту прохода Деклан-Рич, то остальные общины будут более склонны последовать его примеру.
А если он не согласится…
Но Сидер не позволял себе даже рассматривать подобную возможность, как, впрочем, и Пантерра.
Отправляясь к Эсселайну, они шли на риск — правда, обдуманный, как признался Серый Страж юноше, посвятив того в свой стратегический замысел. Можно задаться вопросом: а не лучше было бы отправиться в Холд-Фаст-Кроссинг в первую очередь, ведь среди южных поселений именно его король пользуется самым большим влиянием? Но Сидер считал, что в таком случае это будет ставка лишь на одну карту, а он хотел предстать перед Эсселайном, ни перед кем не имея никаких обязательств, и дать
