Гилфалас и Бурин были крайне удивлены, увидев вереницу людей, с трудом поднимавшихся наверх. Но Фабиан удивился не менее, когда перед его взором предстал хорошо вооруженный отряд людей. С эльфийским оружием в руках они выглядели бравыми вояками.
– Откуда они взялись? – спросил он. – Я полагал, что люди были в это время только рабами.
– Это гвардия Талмонда Турионского, – объяснил Бурин. – Видишь среди них толстого, с кожаной повязкой на глазу? Это он.
– Значит, вы взяли его с собой? Вы сослужили мне хорошую службу, – сказал Фабиан.
– Нам долго пришлось убеждать его. Оказалось, что это не так-то просто. И лишь благодаря Высокому Эльфийскому Князю это удалось, – казал Бурин.
– Высокому Эльфийскому Князю? – Фабиан не переставал изумляться.
– Ты что, не заметил его? – спросил в свою очередь Гилфалас. – Он рядом с Владыкой Брегорином.
Действительно, тот, кто стоял рядом с гномом, на первый взгляд ничем от прочих эльфов не отличался. Но черты лица свидетельствовали, что это один из благороднейших эльфов Среднеземья. Темный плащ он откинул назад, и стала видна кольчуга из чистого серебра. Он казался тонким и острым, как лезвие меча, и одновременно гибким и упругим, как ствол березы, раскачивающейся на ветру.
Он и предводитель гномов – большего контраста и представить себе было невозможно. Один – худой, высокого роста, с тонко очерченным лицом, другой – коренастый, приземистый, с пламенеющими волосами и бородой. В то время как Эльфийский Князь, казалось, парит в воздухе, Владыка гномов твердо стоял на земле.
И все же в них было что-то общее, то, чего нельзя выразить словами. Их лица сияли, в них ощущалось благородство высшей силы.
Светлый, ясный голос эльфа сочетался с глубоким, сочным басом гнома. Наблюдавшие не слышали их разговора, но, наконец, Брегорин кивнул, а Арандур Элохим быстро поклонился в ответ.
– Ах, если бы Итуриэль тоже была здесь, – заметил Гилфалас, – как бы я радовался…
– Твое желание выполнимо, – послышался голос.
В дверях стояла Итуриэль. В платье из мягкой тонкой кожи она походила на юную богиню, пришедшую с охоты домой. Ни цветочного венка, ни драгоценных камней не было в ее волосах, обрамлявших узкое лицо. Свет вечернего солнца, который золотил ее фигуру, не шел в сравнение со светом ее глаз, светом начала мира.
Она подошла к Высокому Эльфийскому Князю.
– Господин, я уже не надеялась увидеть вас в этой жизни. Вы наконец пришли, чтобы забрать то, что дали мне когда-то? – спросила девушка.
Арандур повернулся к ней, взяв ее руки в свои.
– Рад встретиться с тобой здесь, на пороге между мирами. Почти все свершилось. Наконец-то ты свободна, – произнес он.
Итуриэль достала кольцо. Мгновение она колебалась, как будто ей приходится отказаться от самой себя. Затем она сняла кольцо с цепочки и положила его в руку Высокому Эльфийскому Князю.
Арандур Элохим поднял кольцо. Луч вечернего солнца блеснул в камне, заставив его запылать.
– Я здесь, – произнес Эльфийский Князь. – Смотри, темный сородич, и знай, что твое время близится к концу.
В это время в Черной крепости князь Теней стонал во сне.
Полумертвый и скорченный от боли, он спал целую ночь и целый день с того часа, когда в сумерках возвратился домой. Никто из темных эльфов, тем более из служителей-больгов не отваживался приблизиться к нему. Они знали гнев своего господина и прекрасно понимали, что одного слова или движения руки достаточно, чтобы принести боль или что-то большее, чем боль.
Конец всего.
Уничтожение бытия.
Когда-то его эльфы последовали за ним. Они страстно желали властвовать над миром. Однако он всю ее, власть над жизнью и смертью, держал в своих руках.
И даже сейчас, терзаемый болью и чем-то напоминающим страх, он все равно был сильнее их всех.
Они, ожидая перед дверями его опочивальни, перешептывались друг с другом на темном языке:
– Может быть, позвать Азантуля?
– Лучше подождать, пока он проснется.
– А если он больше не проснется? Он спит уже слишком долго.
– Ты хочешь взять на себя ответственность?
– Что, я устал от жизни?
– Тогда молчи!
Из комнаты раздался крик. Потом снова воцарилась тишина, слышно было лишь тяжелое дыхание. Шумные вдох и выдох.
Через некоторое время послышались тяжелые шаги. Дверь приоткрылась. Больги и темные эльфы склонили головы.
Азратот стоял в дверях, тяжело опираясь о косяк. Его лицо было бледным, метка на губе чернела, глаза
