– Он расположился там, внизу, в архиве… он все разрушит…
Глубокая складка пролегла на лбу Фабиана.
– В архиве, вы говорите? Это мы должны посмотреть. Ким, ты пойдешь со мной, и Гилфалас тоже. И Горбац – на случай, если нам что-нибудь понадобится… – Его фраза осталась незаконченной. – Остальные – не спускайте глаз с двери.
Расшатанная деревянная лестница вела вниз, в подвал. Фабиан шел впереди, Ким следовал за ним. Он вытащил свой кинжал. Шагов Гилфаласа не было слышно, но за ним ступени лестницы скрипели под тяжестью Горбаца. Дверь в архив была лишь притворена. За ней раздавался шум. Вот снова что-то с грохотом упало на пол.
– Ким, ты поменьше, – прошептал Фабиан. – Попробуй заглянуть в дверную щель.
Ким осторожно выставил голову за угол, но тотчас же убрал ее обратно, когда брошенный изо всех сил фолиант пролетел в дюйме от него.
– Входите, – прогудел низкий бас. – Уже пора.
Ким и Фабиан переглянулись. Потом Фабиан решительно выступил вперед.
– Я уже два дня здесь, – послышалось изнутри. – Где вы так долго болтались?
– Бу-бурин?
– А вы кого ожидали здесь увидеть?
Их бывший однокурсник стоял на груде книг и рукописей. Рыжие курчавые волосы торчали дыбом над его головой, топорщилась даже борода. Лицо и толстые руки блестели от пота в свете масляных ламп, которые он повсюду расставил, чтобы осветить низкое помещение, и в жарком красном свечении кольца на его пальце. Гном был, очевидно, не в самом лучшем настроении.
– Но… что ты тут делаешь? – пролепетал Ким.
– Вы же видите. – Бурин вырвал лист из толстой книги и швырнул книгу в угол. – Произвожу разыскания.
На полу были разложены страницы из книг, части документов и грамот – некоторые отдельно, другие кучками. В углах подвала в диком беспорядке громоздились остатки фолиантов, которые Бурин распотрошил. Киму, отъявленному библиофилу, едва не стало дурно.
– Бурин, ты ведь не можешь…
– О, еще как могу! – В его глазах горел безумный огонь. – Разве ты не понимаешь? Три дня назад, когда ты использовал силу своего кольца, у меня словно пелена с глаз упала. Вся моя жизнь в Инзилагуне – это только насмешка, иллюзия. Они отобрали у меня Марину!
В его голосе звучало такое глубочайшее изнеможение, что Ким понял: не безумие овладело его другом, это были тоска и бессильная ярость. Конечно! Если больше нет фольков, то нет и Марины – женщины- фолька, с которой был обвенчан Бурин.
– Я понимаю, что это слабое утешение, – сказал Гилфалас, подходя к ним, – но скажу тебе, что она еще не потеряна. Она еще присутствует в душе Божественной Четы, которую вы, гномы, называете Владыкой и Владычицей.
– Так дело не пойдет, – ответил Бурин, – время уходит. Подойдите и посмотрите, что я разыскал. – Он высоко поднял лист, вырванный им из книги: – Тебе, Ким, это не покажется странным?
Ким взял страницу и прочел:
Во времена седой старины Высокий Эльфийский Князь
создал семь колец власти.
Три кольца он отдал человеческим детям,
дабы ими не овладели тени Среднеземья.
Два кольца хранят Владыки гномов,
дабы удерживать тьму Подземного Мира.
Одно кольцо сберегает сам Высокий Эльфийский Князь
вплоть до дня, когда падет Высший Мир.
Седьмое кольцо – не больше чем надежда,
а восьмое кольцо он никому не отдавал.
Ким выронил лист.
– Это звучит как притча, которой учил нас магистр Адрион. Но текст странно изменен. А о восьмом кольце там и речи не было.
Он не знал, что и думать. Однако Бурин еще не закончил:
– Для тебя, Фабиан, у меня тоже кое-что есть; это касается твоей семьи. Видишь эту родословную?
Он указал на старый, покрытый пятнами пергамент, на котором выцветшими чернилами был проставлен ряд имен.
Фабиан взял его в руки. Шрифт в начале свитка был старинной формы, с буквами, похожими на ветвистые стволы и написанными неловкой рукой. Нахмурив лоб, он начал читать:
Родословная господ из Туриона с начала до последнего члена рода
Алексис Сильный, свободный крестьянин из Турна
