– Как бы то ни было, напишите об этом германскому фюреру. В конце письма не забудьте обязательно приписать: «Хайль Гитлер!»
– А что это значит?
– Так сейчас в Германии принято. Это значит: «Да здравствует Гитлер!» И ни в коем случае не забудьте написать, что вы готовы на любое сотрудничество с Германией и просите принять срочные меры для обеспечения вашей безопасности.
Дядюшка наивно спросил:
– А если Гитлер действительно захочет спасти меня от англичан, что он, по-вашему, сделает?
– Помилуйте! Для такого человека, как он, спасти, вас – раз плюнуть!.. Завтра вечером или послезавтра по ту сторону Казвинских ворот приземлится самолет Юнкерс, вас возьмут на борт и вывезут отсюда. Такие вещи тысячи раз случались в разных странах.
Дядюшка обеспокоенно спросил:
– И куда же меня повезут?
– В Берлин. А спустя несколько месяцев вы вместе с германской армией прибудете обратно. Так что придется некоторое время поскучать без жены и детей.
– А нельзя попросить, чтобы Маш-Касема вывезли вместе со мной?
– Это тоже пара пустяков. В конце припишите несколько строчек про Маш-Касема, про то, что его жизнь тоже в опасности.
Маш-Касем кивнул головой:
– Э-э – э… Зачем мне врать?! До могилы-то… Меня англичаны тоже страсть как ненавидят! В Казерунскую кампанию сколько я ихних солдат поубивал! Как сейчас помню… Одним ударом сабли я какому- то полковнику голову снес, она к ногам его так и упала. А он хоть и без головы, все никак не унимается. А голова его как на землю упала, еще полчаса всякими словами меня поносила… Пришлось мне ей глотку тряпкой заткнуть.
Дядюшка сердито остановил его:
– Не встревай, Маш-Касем!.. А как бы поскорее доставить мое письмо Гитлеру?
– Об этом не беспокойтесь. Я знаю одного их агента. Он передаст точный текст вашего письма в Берлин по радио. Так что будьте уверены – через день – два с вами свяжутся.
– А до тех пор что мне делать?
– По-моему, вам лучше вернуться к себе домой. Конечно, ни в коем случае не выдавайте себя, с индийцем держитесь приветливо. Скажете, что в дороге автомобиль сломался, и вам пришлось вернуться.
– А вы не думаете, что…
Отец не дал ему договорить:
– Конечно, в ближайшие пять – шесть дней англичане еще не появятся в Тегеране, но вы делайте вид, будто о них и не думаете. Лучше, чтобы индиец – если он вообще их агент – сообщил им, что вы находитесь у себя дома. Тогда они не будут принимать против вас никаких мер, пока их армия не войдет в город… Ну ладно, я сейчас пойду обратно, а вы через минут пятнадцать – двадцать тоже возвращайтесь в свой дом и сделайте вид, что только что прибыли. Пока у вас есть время, перепишите начисто письмо, а потом незаметно отдайте его мне и обо всем остальном уже не беспокойтесь.
Отец дал несколько последних указаний насчет почтительного тона письма, напомнил, что дядюшка обязательно должен заявить о своей готовности сотрудничать с Германией и рассказать о происках сардара Махарат-хана и его жены, и наконец вышел из залы. Я немедленно перебежал в другой конец двора и с невинным видом усевшись на ступеньку лестницы, ведущей на крышу, притворился, что задремал.
– Подымайся, пошли. Нечего тут спать!
По дороге я спросил отца:
– А почему дядюшка не поехал в Кум?
Отец настолько ушел в обдумывание своих сложных интриг, что не расслышал, и я был вынужден повторить вопрос несколько раз.
– У него в дороге автомобиль сломался, пришлось вернуться, – раздраженно ответил он наконец.
Я искоса посмотрел на него. Казалось, он молча разговаривает о чем-то сам с собой. Я невольно возвел глаза к небу: «Господи, внуши моему отцу, чтобы он не затевал снова никаких склок!» Я понятия не имел, что собирается отец сделать с дядюшкиным письмом Гитлеру, но твердо решил, что не буду сидеть сложа руки и приму меры, чтобы предотвратить действия отца, которые могут опять привести к распрям и ссорам, а в результате пагубно отразиться и на мне.
А в дядюшкиной зале продолжалось веселое застолье. Хохот Асадолла-мирзы слышался даже в другом конце сада. Первой, кого я увидел, была заливавшаяся смехом Лейли. Я на мгновенье забыл о своих тревогах. На мой вопрос, что ее так рассмешило, она ответила:
– Ты себе и не представляешь, до чего Асадолла-мирза доводит Дустали-хана!
Дустали-хан сидел мрачный и надутый. По временам он пытался выдавить из себя улыбку, но это ему плохо удавалось. А князь, по своему обыкновению уже слегка под хмельком, рассказывал сардару Махарат- хану о какой-то пирушке и последовавших за ней ночных приключениях, в которых вместе с ним участвовал и Дустали-хан.
– …И вот, после всего этого Дустали-хан наконец остался с девчонкой наедине, но – не дожить вам до такого дня, сардар! – выяснилось, что сила у него отказ делать! – Князь снова заливисто расхохотался и, трясясь от смеха, добавил: – Тогда-то он еще молодым был, а уж теперь, как вы понимаете, сила у него напрочь отказ делать!
